ГЛАВА IV.   ЕВРОПЕЙСКОЕ ПРЕЦЕДЕНТНОЕ ПРАВО В КОНТЕКСТЕ ДЕЙСТВИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД.

6. Наказание исключительно на основании закона (ст. 7)

Целью данной статьи обычно называют закрепление свободы лица от обратного действия уголовного законодательства. П. 1 ст. 7 содержит два отдельных правовых принципа: во-первых, приговор по уголовному делу может быть основан исключительно на правовой норме, действовавшей на момент совершения действия или бездействия, вменяемого в вину данному лицу (принцип nullum crimen sine lege); во-вторых, на основании нарушения указанной нормы нельзя назначать наказание более суровое, чем то, что предписывалось на момент совершения преступления (принцип nulla poena sine lege).

Так, вынесение исключительно декларативного приговора, в котором норма уголовного закона применяется с обратной силой и при этом утверждается о ее нарушении, но на совершившего преступление не накладывается никакого наказания, означает, в частности,   что речь идет о нарушении государством своего обязательства по ст. 7 Конвенции.

Закрепление в Европейской конвенции принципа nullum crimen , nulla poena означает также, что запрещено применять существующие уголовные нормы «по аналогии» к действиям, на которые данная норма не распространяется, если только такое «аналогичное» применение не отвечает интересам соответствующего лица. К этому выводу пришла в своем прецедентном праве и Европейская Комиссия по правам человека 324. Более того, данный принцип предполагает правовую определенность, что требует от законодательных органов государств–участников Конвенции формулировать уголовные нормы ясно и недвусмысленно, а от применяющих эти нормы органов давать их ограничительные толкования 325. Данные требования позволяют избежать ситуации, при которой приговор по уголовному делу был бы основан на норме, о которой соответствующее лицо не могло знать или же необязательно знало заранее. Последний момент был также признан Европейской Комиссией. В этом контексте Комиссия посчитала себя вправе изучить вопрос о толковании и применении местными судами национального законодательства на основании того, что в ст. 7 содержится очевидная отсылка к нему 326. Вместе с тем Комиссия отметила, что она должна выполнять эту задачу осторожно 327.

Юридической базой для вынесения уголовного приговора могут служить как писаные законы, так и нормы общего и обычного права, при том условии, что они достаточно доступны и сформулированы достаточно четко, чтобы лицо могло ими руководствоваться для избрания линии своего поведения 328. С учетом того обстоятельства, что общее право является правом, которое разрабатывается судами, п. 1 ст. 7 запрещает судам устанавливать уголовную ответственность за действия, ранее не считавшимися уголовно наказуемыми. Одновременно не допускается распространение появившихся позднее составов уголовного преступления на факты, которые ранее явно не могли быть уголовными деяниями.

По общему правилу, законодательные органы государств–участников Европейской конвенции сами вправе устанавливать, какое действие или бездействие следует считать уголовным преступлением, за которое назначается наказание. Ст. 7 при этом никакой роли не играет. Надзор со стороны Европейского Суда по правам человека будет заключаться в изучении вопроса, было ли при этом нарушено какое-либо иное положение Конвенции.

Требование юридической точности, ясности nulla poena не требует указания в уголовном законе точной меры наказания или же исчерпывающего перечня альтернативных мер. В ряде национальных правовых систем существует практика установления только максимальной «планки» наказания. Таким образом, лица уже знают, какое максимальное наказание может их ожидать в случае совершения уголовно наказуемого деяния. В том же случае, если в правовой системе такая максимальная «планка» отсутствует, тогда второе предложение п. 1 ст. 7 следует толковать в том смысле, что «наказание, ...которое подлежало применению», будет наказанием, которое обычно назначается за данное конкретное преступление в рамках соответствующей правовой системы или же которое в любом случае было наиболее разумным для назначения преступнику.

П. 1 ст. 7 в равной степени запрещает сохранение применения устаревших норм или наказаний уголовного права, которые уже были отменены или изменены к моменту совершения преступления 329. Соответственно, Европейский Суд должен изучить вопрос, в какой степени конкретная правовая норма действовала (если вообще действовала) в момент совершения преступления. Так как данный вопрос относится к компетенции внутреннего права, Суд здесь будет в значительной степени руководствоваться мнением национальных судебных органов. Однако в любом случае Европейскому Суду надлежит установить, правильно ли была применена ст. 7 Конвенции.

Возникает вопрос: как должен поступать национальный суд, если уже после совершения преступления, но еще до рассмотрения дела судом уголовная норма или наказание были изменены в сторону их смягчения в пользу обвиняемого? Должен ли суд в этом случае применить изменившуюся норму? На первый взгляд, сам собой напрашивается утвердительный ответ. Однако здесь следует сказать следующее. Ст. 15 Международного пакта о гражданских и политических правах предусматривает, что, «если после совершения преступления законом устанавливается более легкое наказание, действие этого закона распространяется на данного преступника». Подобное правило отсутствует в тексте Европейской конвенции 330. Слова «в момент его совершения» (« at the time the criminal offence was committed », « au moment ou elle a ete commise ») предполагают, что положение п. 1 ст. 7 не устанавливает права применения «смягченной» нормы 331. Вместе с тем такое применение и не запрещается ст. 7. Тем более что подобное правило предусмотрено внутренним правом ряда стран–участниц Европейской конвенции, в том числе и России. Однако данное упущение в тексте Конвенции вызывает скорее сожаление. В этом случае остается лишь надеяться на «гуманизм» со стороны национальных судов.

Ст. 7 говорит об уголовном преступлении, наказуемом по «внутреннему или международному праву». По мнению автора, ссылка на внутреннее право означает, что приговор может быть основан только на национальном праве соответствующего государства, а не на национальном праве другого государства. Однако формулировка ст. 7, как представляется, не исключает возможности придания определенного значения государством А приговору, вынесенному государством Б на основании уголовного права, действовавшего на данный момент в государстве Б, даже невзирая на то, что речь может идти о действии или бездействии, не являющимся уголовно наказуемым деянием в государстве А. Однако данная ситуация в определенной степени противоречит принципу верховенства права, лежащему в основе ст. 7 Конвенции.

Ссылка в п. 1 ст. 7 на международное право порождает вопрос о действии этого права в рамках национальных правовых систем государств–участников Европейской конвенции. Как уже указывалось в соответствующем разделе главы II настоящей книги, современное международное право не обязывает государства распространять действие международного права на национальную правовую систему без его предварительной трансформации во внутреннее право. Не накладывает такое обязательство и Европейская конвенция. Действие международного права в рамках национальной правовой системы зависит от положений конституционного права соответствующего государства. В тех государствах-участниках, где международное право не имеет внутреннего действия, это действие нельзя распространять на какие-то отдельные нормы международного уголовного права. В этом случае соответствие действий государства своим обязательствам по ст. 7 будет оцениваться в зависимости от того, могло ли данное лицо в момент совершения преступления знать о том, что его действие или бездействие были уголовно наказуемы в рамках соответствующей правовой системы в силу внутренней правовой нормы или международной нормы, имеющей прямое действие.

Нормы Европейской конвенции, в частности ст. 7, адресованы всем органам власти государств-участников. В этой связи представляется, что положения ст. 7 Конвенции будут нарушены не только в случае непосредственного придания судами обратной силы уголовной норме, но и когда законодательные органы государства делают такое применение возможным вследствие принятия соответствующего закона. Безусловно, в последнем случае отсутствует возможность направления в Европейский Суд жалобы от частного лица согласно ст. 34 Конвенции, так как в данном случае еще нет жертвы нарушения ст. 7. Вместе с тем ничто не предполагает невозможности направления в Суд межгосударственной петиции, что позволило бы Европейскому Суду изучить принятый закон на предмет его соответствия Европейской конвенции.

П. 2 ст. 7 содержит исключение из правила, установленного в п. 1.П. 2 предусматривает возможность придания суду и наказания любого лица за «любое действие или бездействие, которое в момент совершения являлось уголовным преступлением в соответствии с общими принципами права, признанными цивилизованными странами». Несмотря на достаточно общую формулировку, очевидно, что целью включения этого положения было применение национального законодательства и международных норм, принятых во время и после завершения второй мировой войны, в отношении военных преступлений, сотрудничества с врагами союзников и предательств, совершенных в годы войны.

Ничто не препятствует распространению положения п. 2 и на другие действия, помимо военных преступлений, ибо п. 2 говорит о действии или бездействии, которые были уголовнонаказуемы «в соответствии с общими принципами права, признанными цивилизованными странами». Однако в практическом плане в настоящее время достаточно сложно определить тот круг действий, которые в полной мере отвечают критериям п. 2 ст. 7.

П. 2 ст. 15 Европейской конвенции запрещает государствам отступать от своих обязательств по п. 2 ст. 7 в случае войны или «иного чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации». Гарантия же по п. 2 ст. 7 не является столь же абсолютной.

__________________________________________________________________

324  См., например: Application 1852/63, X vs. Austria. Yb. VII (1965). P. 190; Application 66/83/74, X vs. United Kingdom. Decisions and Reports. Vol. 3 (1976). P. 95; Application 7721/76, X vs. the Netherlands. Decisions and Reports. Vol. 11 (1978). P. 209.