ГЛАВА IV.   ЕВРОПЕЙСКОЕ ПРЕЦЕДЕНТНОЕ ПРАВО В КОНТЕКСТЕ ДЕЙСТВИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД.

2.  Запрещение пыток (статья 3).

Статья 3 Европейской конвенции запрещает пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. Различие между указанными действиями, определяющими содержание статьи 3 Конвенции, заключаются в их степени. В своем решении по делу Греции Европейская Комиссия по правам человека заявила следующее:

«Совершенно очевидно, что может иметь место обращение, к которому применимы все ... описания, так как пытки всегда являются бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, а бесчеловечное обращение всегда унижает достоинство». 161 Комиссия также постановила, что “понятие бесчеловечного обращения, как минимум, покрывает такое обращение, при котором намеренно причиняются глубокие страдания как моральные, так и физические, которые в данной конкретной ситуации не могут быть оправданы. Слово «пытка»   обычно применяется для описания бесчеловечного обращения, имеющего такую цель, как получение информации или признания, или применение наказания, и является, по общему правилу, ухудшенной формой бесчеловечного обращения. Обращение с лицом или его наказание могут быть квалифицированы как унижающие достоинство если они в значительной степени унижают его перед лицом других или же вынуждают его действовать против своей воли или совести» 162.

В решении по делу   Ирландия   против   Великобритании Европейский Суд по правам человека, проводя различие между бесчеловечным обращением и пытками, заметил, что в случае пыток речь идет о «намеренном бесчеловечном обращении, вызывающем весьма глубокие и жестокие страдания», а в рассматриваемом деле анализируемые действия «не причинили страдания такой силы и жестокости, которые подразумеваются под словом пытки в его обычном понимании». 163

Четыре месяца спустя в решении по делу Тайрер Суд отметил, что «причиненные страдания должны соответствовать определенному уровню для того, чтобы наказание можно было охарактеризовать как бесчеловечное по смыслу статьи 3” 164. Из этого можно сделать вывод, что различие между тремя запрещенными по статье 3 видами обращения и наказания, в основном, зависит от степени причиненных страданий.

Учитывая тот факт, что в любом наказании присутствует элемент унижения достоинства, Европейский Суд постановил, что отличительным моментом унижающего достоинство наказания является степень унижения, которую затем следует оценивать в соответствии с обстоятельствами каждого конкретного дела, в частности, учитывая «характер и контекст самого наказания, а также манеру и способ приведения его в исполнение». 165 Причем решающее значение для этого играют не те взгляды, которые превалировали в момент написания Конвенции, а те, которые характерны для данного времени, так как «Конвенция является живым документом, который... следует толковать в свете современных условий». 166 Более того, Суд также должен учитывать развитие и общепризнанные стандарты пенитенциарной политики государств-членов Совета Европы. 167

Ни Комиссия, ни Суд не допускают сомнений относительно того, что статья 3 относится как к случаям физических страданий, так и к случаям моральных страданий. Последние Комиссия определила как «причинение моральных страданий путем создания атмосферы мучений и стресса   иными способами, чем телесные избиения». 168

Нередко имеет место сочетание моральных и физических страданий, как было в случае X и Y против Нидерландов. Не всякие меры властей, имеющие эмоциональные последствия для частных лиц, можно рассматривать в качестве бесчеловечного обращения, а лишь те меры, посредством которых лицу причиняются глубокие душевные или физические страдания.

Таким образом, решающее значение имеют не намерения действующего лица, а характер действий и их последствия для лица, на которых происходит воздействие.

Из прецедентного права страсбургских контрольных органов нельзя сделать общий вывод о том, что отсутствие со стороны соответствующего лица согласия на то или иное обращение является необходимым условием для квалификации такого обращения в качестве запрещенного по статье 3. Однако контрольные органы внимательно изучат этот фактор. 169 Представляется, что согласие соответствующего лица способно при определенных условиях лишить действие бесчеловечного или унижающего достоинство характера, которое являлось бы таковым при иных обстоятельствах. Вместе с тем, можно представить себе такие эксперименты и такое обращение, которые были бы настолько бесчеловечными или унижающими достоинство, что соответствующее лицо, несмотря на ранее данное согласие, могло бы ощущать себя жертвой нарушения статьи 3. С другой стороны, отсутствие согласия не всегда делает бесчеловечным обращение, затрагивающее человеческое достоинство. Однако, как представляется, если лицо в состоянии выразить свою волю, его волеизъявление должно играть определяющее значение, что связано с тем, что в принципе лицо должно само иметь возможность принимать решения, касающиеся своей жизни и тела, в той мере, в какой они не затрагивают жизнь и здоровье других.

Показательно, что до сих пор статья 3 Конвенции в страсбургских органах в основном затрагивалась при рассмотрении положения лиц, лишенных свободы 170.

По вопросу о том, является ли одиночное заключение формой бесчеловечного обращения, Комиссия исходит из посылки, что подобное заключение в принципе нежелательно, в особенности если соответствующее лицо находится в предварительном заключении, и может быть оправдано лишь в исключительных случаях. Для констатации факта бесчеловечного или унижающего достоинство обращения следует учитывать следующие факторы: особенности дела; суровость меры; продолжительность меры; преследуемая при этом цель; последствия меры для соответствующего лица; имело ли заинтересованное лицо какой-либо контакт с внешним миром. 171

В докладе по делу Кречер и Меллер против Швейцарии Комиссия, в частности, заявила следующее:

«Возникает вопрос о том был ли нарушен баланс между требованиями безопасности и основными правами человека в сторону умаления последних». 172

Обобщая   прецедентное право по статье 3 Конвенции в аспекте одиночного заключения, можно сделать вывод о том, что такое заключение будет оправдано, если:

•  это было необходимо для обеспечения безопасности внутри и вне тюрьмы;

•  существовал риск того, что соответствующие лица могут сбежать;

•  поведение заключенного было признано опасным;

•  заключенный подстрекал других лишенных свободы к беспорядку;

•  это было необходимо для обеспечения безопасности самого заключенного;

•  при задержании соответствующее лицо применяло огнестрельное оружие.

Что касается влияния одиночного заключения на соответствующее лицо, то Европейская Комиссия выдвигала требование, чтобы петиционер представил медицинские доказательства того, что именно условия содержания в пенитенциарном учреждении оказали негативное воздействие на его физическое и моральное здоровье. Эти доказательства должны свидетельствовать о том, что была прямая связь между условиями содержания и ухудшившимся здоровьем петиционера. Кроме того, необходимо доказать, что условия содержания были такими, что они могли «уничтожить личность и вывать глубокие душевные и физические страдания» у   лица. 173

Что же касается степени изоляции, то Комиссия исходила из того, что полная цензурная и социальная изоляция является бесчеловечным обращением, которое нельзя оправдать никакими требованиями безопасности.

Более того, Комиссия проводила различие между полной цензурной и социальной изоляцией, с одной стороны, и запрещением на общение с другими заключенными по причинам безопасности, дисциплины и защиты, с другой стороны, причем последнее не является бесчеловечным или унижающим достоинство обращением или наказанием. 174 В последнем случае должна сохраняться возможность встречаться с персоналом пенитенциарного учреждения, врачами, адвокатами, родственникам и так далее, а также сохраняться связь с внешним миром через газеты, радио и телевидение.

В каждом конкретном случае Комиссия должна была установить, повлияло ли непосредственно само содержание на умственное здоровье заключенного. Кроме того, учитывались частота посещений врачебным персоналом и медицинское лечение, а также то, стремился ли сам заключенный получить медицинскую помощь. Комиссия также принимала во внимание поведение заключенного.

Содержащееся в статье 10 Международного пакта о гражданских и политических правах требование содержания обвиняемых отдельно от осужденных в Конвенции отсутствует. Оно также не вытекает per se   из текста статьи 3 Европейской конвенции. 175

Европейская Комиссия по правам человека сочла нежелательным проведение заключенного через город в наручниках и в спецодежде, однако в то же время, не посчитала это унижающим достоинство обращением. 176

Весьма важно отметить то, что при помощи статьи 3 целый ряд прав и свобод, не закрепленных в Конвенции, могут, тем не менее, быть включены в рамки конвенционной защиты. По крайней мере, можно сделать вывод о том, что они подразумеваются по тексту Конвенции. Самым ярким примером этого может служить практика допуска или высылки лиц, не являющихся гражданами соответствующего государства 177. Конвенция не содержит общего правила о допуске в ту или иную страну, ни о предоставлении убежища, в то время как статья 4 Протокола № 4 запрещает только массовую высылку иностранцев, а статья 1 Протокола № 7 содержит лишь некоторые процедурные гарантии против высылки.

Тем не менее, отказ во въезде в страну или высылка из страны могут быть приравнены к бесчеловечному обращению по смыслу статьи 3, например, в связи с физическим состоянием заинтересованного лица или если это может повлечь за собой изоляцию такого лица от другого лица или группы лиц, с которыми у него есть тесная связь, даже вне рамок нормы статьи 8 Конвенции о защите семейной жизни.

Нарушение статьи 3 может также состоять в обращении, которому, в силу объективных факторов, соответствующее лицо может быть подвергнуто в стране экстрадиции или куда он будет возвращен после высылки или отказа во въезде. В этом случае высылающее или экстрадирующее государство может быть косвенно ответственным за неизбежное обращение в таком другом государстве 178, вне зависимости от того, ожидается ли такое обращение от представителей власти или лиц, не связанных с государством, независимо от усилий высылающего или экстрадирующего государства по предотвращению такого обращения и невзирая на то, является ли принимающее государство участником Конвенции. Таким образом, обращение должно подразумевать нарушение какого-либо из закрепленных в Конвенции прав, в том числе и нарушение статьи 3. Наличие реальной угрозы такого обращения должно быть в каждом конкретном случае установлено Европейским Судом по правам человека.

В своих решениях по делам   Кирквуд и Соринг Европейская Комиссия исходила из того, что так как статья 2 Конвенции прямо допускает возможность смертной казни, то высылка лица в страну, где смертная казнь разрешена, не влечет   за   собой   постановку   вопроса о нарушении статьи 2 или статьи 3 Конвенции 179. Вместе с тем, это не исключает постановку вопроса о возможном нарушении статьи 3 в связи со способом и условиями приведения в исполнение смертного приговора. В качестве примера можно привести случай с высылкой лиц в США, где, как известно, осужденные, приговоренные к смертной казни, могут ожидать приведения приговора в исполнение в течение длительного времени. В частности, в своем решении по делу Соринг Суд единогласно признал, что решение о высылке автора петиции в Соединенные Штаты повлечет за собой нарушение статьи 3 Конвенции. По мнению Европейского Суда, принявшего также во внимание статью 3 Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, обязательство не высылать лицо в государство, где оно может быть подвергнуто пыткам или дурному обращению, хотя прямо и не закреплено в Европейской конвенции, вытекает, тем не менее, из статьи 3 Конвенции.

Другим примером права или свободы, которые посредством статьи 3 могут получить самостоятельное значение по Конвенции, является запрет на дискриминацию. Подобный запрет отсутствует в Конвенции в качестве самостоятельного права, а связан лишь с пользованием другими правами и свободами. Тем не менее, расовая дискриминация была квалифицирована Европейской Комиссией в качестве унижающего достоинство обращения по смыслу статьи 3, что в действительности трансформировало свободу от такой формы дискриминации в независимое отдельное право. 180

В одном из своих докладов в 1983 году Комиссия также допустила, что «сексуальная и иные формы дискриминации» могут иметь такой унижающий достоинство эффект, что речь будет идти о нарушении статьи 3. 181