ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО «РОМОХОВ ПРОТИВ РОССИИ»
Жалоба № 4532/04
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
СТРАСБУРГ
16 декабря 2010 года
Данное решение станет окончательным при обстоятельствах, изложенных в пункте 2 Статьи 44 Конвенции. Оно может быть подвержено редакционной правке.
По делу «Ромохов против России»
Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в состав которой вошли:
Кристос Розакис, Председатель Палаты,
Анатолий Ковлер,
Элизабет Штайнер,
Дин Шпильманн,
Сверре Эрик Йебенс,
Джорджио Малинверни,
Георге Николау, судьи,
и Сорен Нильсен, Секретарь Секции,
проведя заседание 25 ноября 2010 г. за закрытыми дверями,
вынес следующее постановление, утверждённое в тот же день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано на основании жалобы (№ 4532/04) против Российской Федерации, поданной в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод - (далее - «Конвенция») гражданином России Ромоховым С.Ф. (далее - «заявитель») 5 января 2004 года.
2. В качестве представителей заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, первоначально выступал А. Косе, а впоследствии Е. Храмова - адвокаты, практикующие в г. Калининграде. Интересы властей Российской Федерации (далее — «Власти») представлял Г. Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.
3. Заявитель жаловался на нарушение статьи 3 Конвенции, в частности относительно того, что он содержался под стражей в бесчеловечных условиях, и ему не была предоставлена необходимая медицинская помощь во время содержания под стражей, что явилось причиной его слепоты.
4. 28 мая 2008 года Председатель Первой Секции решил коммуницировать вышеназванные жалобы на рассмотрение Властей.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявитель, 1951 года рождения, проживает в городе Калининград Калининградской области.
А. Уголовный процесс в отношении заявителя
1. Задержание заявителя
6. 15 августа 2002 года заявитель и два других лица были задержаны в Москве по подозрению в сбыте наркотических средств во время секретной операции милиции.
7. Как утверждает заявитель, во время задержания он подвергся жестокому отношению со стороны сотрудников милиции, которые подбросили пакет наркотиков ему в карман и отобрали деньги и документы на автомобиль.
8. 17 августа 2002 года Останкинский районный суд г. Москвы дал разрешение на заключение заявителя под стражу. 19 августа 2002 года заявитель подал кассационную жалобу на данное постановление о заключении под стражу, но она не была рассмотрена.
9. В неустановленный день следственные органы предположительно конфисковали машину заявителя.
2. Судебное разбирательство по делу
10. В неустановленный день заявителю предъявили обвинение в сбыте наркотических средств, и дело было передано на рассмотрение Останкинского районного суда г. Москвы.
11. 28 марта 2003 года Останкинский районный суд признал заявителя виновным в незаконном Приобретении, транспортировке и сбыте наркотических средств в особо крупных размерах в составе организованной преступной группы. Суд установил, что заявитель, два других обвиняемых лица и несколько других лиц организовали преступную группу с целью ведения незаконной торговли наркотическими средствами. Заявитель занимался транспортировкой наркотиков и осуществлял контроль за продажами. В зале Суда он утверждал, что он никогда не занимался продажей наркотиков, и что ему их подбросили секретные агенты. Суд отклонил доводы заявителя, основываясь на показаниях других обвиняемых и сотрудников милиции, в том числе анонимного свидетеля А., а также на других вещественных доказательствах. Он приговорил заявителя к девяти годам лишения свободы с конфискацией имущества.
12. 22 июля 2003 года Московский городской суд оставил в силе данный приговор.
B. Условия содержания заявителя под стражей
1. Версия заявителя
(а) Следственный изолятор ИЗ-77/2 г. Москвы
13. С 17 августа 2002 года по 2 апреля 2003 года заявитель находился в следственном изоляторе ИЗ-77/2 г. Москвы.
14. Первые десять дней заявитель находился в камере № 157, условия содержания в которой оценивались как удовлетворительные.
15. 28 августа 2002 года заявитель был переведен в камеру №283, которая была предназначена для шести человек, в ней было пять или шесть коек, но фактически там содержалось восемь заключенных. Заявителю было предоставлено менее одного квадратного метра площади в камере. Он не имел возможности совершать ежедневные прогулки в течение шести месяцев. Ему не были предоставлены постельные принадлежности. Туалет не был отделен от жилого помещения и находился в двух метрах от обеденного стола и на расстоянии одного метра от коек. На окнах были решетки и металлические жалюзи, которые ограничивали доступ дневного света в камеру. В декабре 2002 года, в то время как температура воздуха снаружи колебалась от -20 до - 28°С, камеры не обогревались, стены были покрыты инеем, и заявитель вынужден был спать в своей куртке. В ноябре и декабре 2002 года у него не было возможности принимать душ. Камера была постоянно задымленной, поскольку все заключенные курили, а заявитель был некурящим. В камере было много вшей и тараканов. Жалобы заявителя, подаваемые в администрацию, оставались без ответа.
16. В неустановленный день после рассмотрения дела в суде заявитель был переведен в камеру для осужденных, где четверо-пятеро задержанных вынуждены были делить одну койку на всех и спали по очереди.
(b) Следственный изолятор ИЗ-77/3 г. Москвы
17. В период со 2 апреля по 16 августа 2003 года заявитель находился в следственном изоляторе ИЗ-77/3 г. Москвы сначала в камере № 213, а затем в камере № 714.
18. Камера №213 была предназначена для 30 человек, но в ней находилось более ста заключенных. Заключенные были вынуждены спать по очереди. Заявителю не были предоставлены постельные принадлежности. В камере было много вшей, насекомых и тараканов, но администрация не предоставила дезинфицирующие средства для борьбы с ними. Свет и телевизор были постоянно включены. Камера не проветривалась и была заполнена дымом. Заявитель постоянно страдал от приступов гипертонии, и у него шла кровь из носа, развился дерматит, и он сбросил более двадцати килограммов. В результате воспаления седалищного нерва и обострения радикулита, у заявителя немели ноги, ограничивая его способность передвигаться.
19. В неустановленный день заявитель был переведен в камеру № 714 в медицинской части следственного изолятора, где он получил лекарства, понижающие давление, а также анестезирующие инъекции.
(c) Следственный изолятор ИЗ-67/1 г. Смоленска
20. В период с 17 по 28 августа 2003 года заявитель находился в следственном изоляторе ИЗ-67/1 г. Смоленска.
21. В камере, в которой находился заявитель, были трехъярусные койки, двое задержанных вынуждены были делить одну койку. Не были предоставлены постельные принадлежности. Камере кишела насекомыми и в ней было накурено. Туалет не был отделен от жилого помещения.
(d) Больница № 1 исправительной колонии ИК-8 г. Калининграда
22. С 27 октября 2004 года по 16 февраля 2005 года заявитель находился в больнице № 1 исправительной колонии ИК-8 г. Калининграда. Ему не предоставили постельные принадлежностями или какие-либо иные средства личной гигиены. В камерах учреждения было много вшей, насекомых и тараканов, в результате чего у заявителя развился дерматит. Заявитель находился в одной камере с заключенным Ш., который страдал шизофренией и туберкулезом прогрессирующей стадии, а также вместе с ВИЧ - инфицированным заключенным с кровоточащими ранами на теле, который пользовался общей столовой посудой. В камере также находились заключенные с инфекционным гепатитом. Пища и вода была плохого качества, заявитель также был лишен ежедневных прогулок.
2. Версия Властей
(а) Следственный изолятор ИЗ-77/2 г. Москвы
23. Ссылаясь на справки, выданные начальником следственного изолятора ИЗ-77/2 21 и 29 июля 2008 года, Власти указывали на то, что в 2002-2003 годах максимальная вместимость следственного изолятора ИЗ-77/2 составляла 2110 человек. В период рассматриваемых событий в следственном изоляторе находилось 3194 заключенных. Заявитель находился в камере № 150, площадь которой составляла 57,9 квадратных метров, и в камере № 283, площадь которой составляла 10,5 квадратных метров.
24. Ссылаясь на вышеуказанные справки, Власти утверждали, что в течение всего времени содержания под стражей заявителю было предоставлено не менее 4 квадратных метров площади в камере, индивидуальное спальное место и постельные принадлежности. Его камеры были достаточно освещены, проветривались и обогревались в зимний период соответствующим образом. В указанных камерах были сняты металлические жалюзи в соответствии с инструкцией Министерства юстиции Российской Федерации от 26 ноября 2002 года. В камерах постоянно проводилась дезинфекция, и окна были застеклены в зимний период. У заявителя была возможность принимать душ каждую неделю, и соответственно заменялись его постельные принадлежности.
25. Власти заявляли, что было невозможно указать точное количество лиц, которые находились вместе с заявителем в камерах, где он содержался, вследствие уничтожения книги количественной, проверки лиц, содержащихся в следственном изоляторе.
26. Органы Власти также предоставили неразборчивую копию камерной карточки заявителя, согласно которой его обеспечивали постельными принадлежностями и столовыми приборами.
(b) Следственный изолятор ИЗ-77/3 г. Москвы
27. Во время содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе ИЗ-77/3 г. Москвы максимальная вместимость изолятора составляла 1250 заключенных. Заявитель находился в камерах №№202, 213 и 704, площадь которых составляла 32,7 квадратных метра, 28,5 квадратных метров и 36,2 квадратных: метра соответственно.
28. Ссылаясь на справки, выданные начальником следственного изолятора ИЗ-77/3 22 от 31 июля 2008 года и информацию в камерной карточке заявителя, Власти утверждали, что заявителю в течение всего времени было предоставлено не менее 4 квадратных метров площади в камере, индивидуальное спальное место и постельные принадлежности. Его камеры были достаточно освещены, проветривались и обогревались в зимний период соответствующим образом. В указанных камерах были сняты металлические жалюзи в соответствии с инструкцией Министерства юстиции Российской Федерации от 26 ноября 2002 года. В камерах постоянно проводилась дезинфекция, и окна камер были застеклены в зимний период. У заявителя была возможность принимать душ каждую неделю, и соответственно заменялись его постельные принадлежности.
29. Власти заявляли, что было невозможно указать точное количество лиц, которые находились вместе с заявителем в камерах, где он содержался, вследствие уничтожения книги количественной проверки лиц, содержащихся в следственном изоляторе.
30. Власти приложили копии актов об уничтожении документов из ИЗ-77/3 от 20 сентября 2005 года и 10 апреля 2006 года. По данным первого документа от 20 сентября 2005 года официальная комиссия следственного изолятора ИЗ-77/3 уничтожила следующие документы: списки осужденных, используемых на хозяйственных работах следственного изолятора, суточные приказы по охране и надзору, постовые ведомости, проверочные списки, положения о структурных подразделениях органов внутренних дел и корреспонденцию с различными организациями. По данным, представленным в отчете от 10 апреля 2006 года, комиссия, состоявшая из сотрудников изолятора ИЗ-77/3, в тот же день уничтожила следующие документы: документы учебных тренировок с личным составом, акты плановых и контрольных обысков, списки осужденных, используемых на хозяйственных работах следственного изолятора, план надзора ИЗ-77/3, корреспонденцию с различными организациями и копии приказов начальника следственного изолятора ИЗ-77/3.
(c) Следственный изолятор ИЗ-67/1 г. Смоленска
31. В то время, когда заявитель находился в следственном изоляторе ИЗ-67/1 г. Смоленска, вместимость данного учреждения предварительного содержания под стражей составляла 945 заключенных, и на протяжении 2003 года в нем находилось 894 заключенных. В следственном изоляторе ИЗ-67/1 заявитель содержался в камере №171, площадь которой составляла 17,5 квадратных метров.
32. Власти предоставили дальнейшие замечания относительно материальных условий содержания заявителя под стражей в ИЗ-67/1, аналогичные вышеизложенным заявлениям относительно следственных изоляторов ЙЗ-77/2 и ИЗ-77/3.
(d) Больница № 1 исправительной колонии ИК-8 г. Калининграда
33. Власти не предоставили какие-либо замечаний относительно содержания заявителя в больнице № 1 ИК-8 г. Калининграда.
C. Предполагаемые недостатки в предоставленной заявителю медицинской помощи
34. В августе 2004 года заявитель предположительно обратился за помощью, которая заключалась в лечебно-профилактическом лечении зубов, и заплатил за предоставленную помощь. После нескольких консультаций начальник больницы колонии предположительно отказал заявителю в возможности продолжить лечение, что стало причиной физических и психических страданий заявителя, поскольку он не мог принимать пищу.
35. 11 августа 2004 года заявитель подал жалобу в больницу колонии по поводу резкого ухудшения зрения, но ему отказали в предоставлении возможности получить лечение,
36. Через месяц, когда заявитель практически не мог передвигаться самостоятельно, администрация дала разрешение на то, чтобы офтальмолог, услуги которого были оплачены женой заявителя, осмотрел заявителя. Ему поставили диагноз отслоение сетчатки обоих глаз и рекомендовали проведение срочной операции.
37. В октябре 2004 года заявитель был переведен в больницу № 1 ИК-8 г. Калининграда.
38. Как было установлено, несмотря на неоднократные просьбы заявителя, ему не предоставлялась врачебная помощь вплоть до декабря 2004 года.
39. 20 декабря 2004 года офтальмолог осмотрел заявителя и поставил ему диагноз тотального отслоения сетчатки обоих глаз.
40. 22 декабря 2004 года медицинская комиссия установила, что заявитель не мог больше находиться под стражей вследствие своего заболевания. Его выписали из больницы 16 февраля 2005 года.
41. 18 апреля 2005 года заявителю предоставили группу инвалидности в связи с потерей зрения.
42. Постановлением от 13 мая 2005 года Центральный районный суд г. Калининграда освободил заявителя от дальнейшего отбытия наказания по состоянию его здоровья. Как было установлено, его освободили в тот же день.
D. Судопроизводство по вопросу компенсации вреда, причиненного в результате отказа в предоставлении возможности пройти курс лечения глаз
43. В марте 2006 года заявитель подал иск против колонии ИК-9, колонии ИК-8 и Министерства финансов с требованием выплатить компенсацию в размере 50 000 евро (EUR) за моральный ущерб, понесенный в результате отказа в предоставлении медицинской помощи, в результате чего он потерял зрение. Из обстоятельств дела следует, что на протяжении всего судебного процесса заявителя представлял адвокат, которого он сам и назначил в качестве своего представителя.
44. Решением от 26 марта 2007 года Центральный районный суд г. Калининград частично удовлетворил иск заявителя. В части решения, которая имеет отношение к этому вопросу, указано следующее:
Как следует из ответа начальника медицинской части Калининградского регионального отделения Федеральной службы исполнения наказаний, ... от 4 апреля 2005 года, [заявитель] находился под наблюдением врача в медицинской части колонии ОМ-216/9 с 10 сентября 2003 года. При поступлении в медицинскую часть он был обследован представителями медицинской комиссии, которая пришла к выводу, что состояние его здоровья является удовлетворительным. С осени 2004 года [заявитель] начал замечать, что его зрение резко ухудшается. 20 октября 2004 года его осмотрел офтальмолог. Предварительный диагноз был следующим: «вторичное отслоение сетчатки обоих глаз». Для подтверждения диагноза [заявителя] перевели в больницу №1, где он находился с I декабря 2004 по 16 февраля 2005 года и прошел стационарное клиническое и рентгенологическое обследование. Диагноз подтвердился: «тотальное отслоение сетчатки обоих глаз».
...
Свидетельница С., которую опрашивали в суде, утверждала, что она осмотрела [заявителя] по просьбе его жены в колонии ИК-9 20 октября 2004 года, когда она поставила ему диагноз [отслоение сетчатки обоих глаз]. Она указала, что ему требовалось дополнительное обследование в больнице.
...
Группа медицинских экспертов в своем докладе № 98 установила следующее.
Имеющиеся материалы [для медицинской группы] не позволили ей установить точное время, когда [у заявителя] развилось заболевание, в результате которого он был признан недееспособным.
Однако есть основания полагать, что заболевание (тотальное отслоение сетчатки обоих глаз, в результате которого [заявителю] предоставили группу инвалидности) начало развиваться 15 июня 2004 года, когда [заявитель] впервые обратился с жалобами на периодическое появление темных пятен перед глазами и ухудшение зрения.
Изучив материалы дела и медицинские документы, группа обнаружила грубые нарушения в проведении диагностики и в лечении во время пребывания [заявителя] в больнице № 1 :
- несмотря на жалобы заявителя относительно ухудшения зрения и рекомендации офтальмолога предоставить возможность дополнительного обследования в связи с диагнозом вторичного отслоения сетчатки обоих глаз, поставленного 27 октября 2004 года, [заявителя] не обследовали в установленные сроки. Его обследовали только 20 декабря 2004 года, то есть через два месяца после его поступления в больницу, что стало причиной основных осложнений и негативных последствий для его зрения.
- Во время проведения обследования в больнице после того, как был поставлен диагноз «тотальное отслоение сетчатки обоих глаз», [заявитель] не проходил ультразвуковое сканирование глаза, назначенное 20 декабря 2004 года. Сканирование было необходимо для установления происхождения его заболевания, которое могло развиться вследствие травмы, опухоли, близорукости или чрезмерных физических нагрузок.
Согласно заключению специальной медицинской группы, [заявитель] страдает от тотального отслоения сетчатки обоих глаз, которая стала причиной стопроцентной потери зрения. Невозможно установить точную причину развития этого заболевания, в частности, вследствие грубых нарушений в проведении обследования [заявителя] и его лечения в больнице № 1.
...
По данным, которые содержатся в медицинской карточке [заявителя], в 2000 году у него была констатирована незначительная степень близорукости обоих глаз - правого глаза 0,2 диоптрии и левого глаза 0,1 диоптрии, которую можно было исправить и улучшить зрение до 1,0.
Кроме того, развитие заболевания глаз у заявителя позволяет группе экспертов заключить, что повышенное напряжение не было причиной развития двустороннего тотального отслоения сетчатки.
Заболевание [заявителя], которое повлекло за собой его инвалидность, имеет четкую причинно-следственную связь с нарушениями в проведении лечения заявителя.
Несмотря на то, что не было возможности определить точную причину [заболевания заявителя], имели место грубые нарушения в проведении обследования и в лечении заявителя. При первом осмотре у офтальмолога 20 октября 2004 года врач диагностировал [у заявителя] двустороннее отслоение сетчатки с сохранением розового зрачкового рефлекса, который указывает на то, что в тот момент [у заявителя] не наблюдалось тотальное отслоение сетчатки, и при проведении своевременного лечения не исключалось достижение положительного результата, в том числе частичное сохранение зрения. Во время проведения обследования 20 декабря 2004 года [заявителю] уже был поставлен диагноз тотального двустороннего отслоения сетчатки.
Таким образом, задержки в обеспечении [заявителю] квалифицированной офтальмологической операции сыграли решающую роль в том, что он потерял зрение.
Принимая во внимание вышеназванные обстоятельства дела, Суд считает, что грубые нарушения в проведении обследования и в лечении заявителя в то время, пока он содержался под стражей, в результате чего он потерял зрение, стали причиной физических и психических страданий заявителя.
При таких обстоятельствах Суд, принимая во внимание характер психических и физических страданий [заявителя] в результате ненадлежащего лечения во время отбывания наказания в виде лишения свободы, которые стали причиной того, что он потерял зрение, считает целесообразным присудить ему 300 000 рублей в качестве компенсации за моральный ущерб, которую
Министерство финансов Российской Федерации должно выплатить заявителю».
45. Согласно частному определению, вынесенному в тот же день, что и вышеупомянутое решение, Центральный районный суд призвал начальника Федеральной службы исполнения наказаний (далее - «ФСИН») и начальника Калининградского регионального управления ФСИН обратить внимание на тот факт, что по итогам рассмотрения дела заявителя было выявлено отсутствие надлежащей организации оказания медицинской помощи осужденным в колониях Калининградского региона, что создает серьезную угрозу их жизни и здоровью. Обоим сотрудникам было предложено сообщить Суду о мерах, принятых в связи с этим в сроки, установленные соответствующим национальным законодательством.
46. Результаты данного запроса остаются неизвестными.
47. 30 мая 2007 года Калининградский областной суд отклонил кассационную представление прокурора на решение от 26 марта 2007 года. В частности, он отклонил довод прокурора о том, что сумма компенсации является чрезмерной, и признал ее приемлемой и адекватной.
48. В решении от 26 марта 2007 года и обжаловании определения от 30 мая 2007 года упоминалась фамилия заявителя «Ромахов» вместо «Ромохов».
E. Исполнение решения от 26 марта 2007 года
1. Версия Властей
49. 30 мая 2007 года определение Центрального районного суда г. Калининграда вступило в силу и подлежало исполнению.
50. 24 августа 2007 года в Министерство финансов Российской Федерации поступили неустановленные «исполнительные документы» от заявителя в отношении вышеназванного определения.
51. 17 октября 2007 года в Министерство финансов снова поступили неустановленные «исполнительные документы» от заявителя.
52. Письмом от 21 ноября 2007, года Министерство финансов вернуло первый пакет документов заявителю, поскольку он не предоставил копию определения, заверенную надлежащим образом, и свои банковские реквизиты.
53. Письмом от 5 ноября 2007 года Министерство финансов вернуло второй пакет документов заявителю, поскольку он снова не предоставил копию определения, заверенную надлежащим образом, и свои банковские реквизиты.
54. 13 февраля 2008 года в Министерство финансов поступили необходимые документы.
55. 29 мая 2008 года сумма в 300 000 российских рублей (RUB) была перечислена на банковский счет заявителя.
56. В поддержку своих утверждений, Власти предоставили копию платежного поручения от 29 мая 2008 года, согласно которой в тот день сумма в 300 000 рублей была перечислена на счет заявителя.
2. Версия заявителя
57. По версии, заявителя, задержка исполнения решения от 26 марта 2007 года была вызвана тем, что суд первой инстанции допустил ошибку в написании его фамилии, указав «Ромахов» вместо
«Ромохов» как в постановлении суда первой инстанции, так и в исполнительном листе.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
А. Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов (утвержденные Приказом Министерства юстиции № 148 от 12 мая 2000 года)
58. В соответствии с правилом 42 все подозреваемые и обвиняемые, которые находятся под стражей, обеспечиваются для индивидуального пользования среди всего прочего следующим: спальным местом; постельными принадлежностями, включая матрац, подушку, одеяло; постельным бельем, включая две простыни и наволочку; полотенцем; столовой посудой и столовыми приборами, включая миску, кружку, ложку; и одеждой по сезону (при отсутствии собственной).
59. В соответствии с правилом 44 камеры СИЗО должны были быть оборудованы, помимо всего прочего, столом и скамейками с числом посадочных мест соответствующих количеству лиц, содержащихся в камере, санитарным узлом, водопроводной водой и светильниками дневного и ночного освещения.
60. В соответствии с правилом 46 заключенные должны были быть обеспечены ежедневно трехразовым горячим питанием по нормам, определяемым Правительством Российской Федерации.
61. В соответствии с правилом 47 заключенные имели право принимать душ не реже одного раза в неделю в течение не менее пятнадцати минут. Они должны были получать свежее белье после принятия душа.
62. В соответствии с правилом 143 заключенным должны были быть разрешены встречи с адвокатом, членами семьи или другими лицами на основании письменного разрешения следователя или следственного органа. Количество посещений было ограничено до двух в месяц.
B. Приказ № 7 Федеральной службы исполнения наказаний от 31 января 2005 года
63. В Приказе № 7 Федеральной службы исполнения наказаний от 31 января 2005 года рассматривается вопрос о реализации программы «Следственный изолятор - 2006».
64. Программа направлена на улучшение функционирования следственных изоляторов в целях обеспечения их соответствия требованиям законодательства Российской Федерации. В нем открыто поднимается вопрос о СИЗО, и предлагаются меры по уменьшению и установлению определенного количества заключенных в целях урегулирования проблемы. Среди учреждений, о которых идет речь, в программе упоминается следственный изолятор СИЗО № 3 (ИЗ-77/3).
III. ПРИМЕНИМЫЕ ДОКУМЕНТЫ СОВЕТА ЕВРОПЫ
65. В применимых выдержках из Общих докладов Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - «ЕКПП») указано следующее:
Выдержки из 2-го Общего доклада [CPT/Inf (92) 3]
«46. Проблема переполненности камер имеет прямое отношение к 'компетенции Комитета. Если число заключенных больше, чем-то, на которое рассчитано место содержания под стражей, это неблагоприятно отразится на всех видах обслуживания и деятельности внутри данного учреждения; общий уровень жизни будет снижен и, возможно, значительно. Более того, уровень переполненности мест содержания под стражей, или его отдельной части, может оказаться бесчеловечным или унижающим с точки зрения физического существования человека.
47. Приемлемая программа деятельности (работа, образование, спорт, и т.д.) имеет решающее значение для нормального самочувствия лиц, лишенных свободы... Нельзя допускать, чтобы лица, лишенные свободы, просто изнывали неделями, а иногда месяцами, запертые в своих камерах, и это несмотря на созданные для них относительно хорошие материальные условия. Комитет полагает, что следует стремиться к тому, чтобы лица, содержащиеся под стражей в следственных изоляторах, смогли бы проводить достаточную часть дня (8 часов или больше) за пределами своих камер, посвящая свое время полезным видам деятельности различного характера.
48. Требование относительно того, чтобы заключенным разрешалось, по крайней мере, один час заниматься физическими упражнениями на открытом воздухе каждый день, рассматривается как основная гарантия прав ... Само собой также разумеется, что места для прогулок должны быть достаточно просторными...
49. Беспрепятственный доступ к надлежащим туалетным средствам и поддержание удовлетворительных стандартов гигиены являются существенными компонентами человеческой среды...
50. Комитет добавил бы, что его особенно беспокоит, когда ему приходится сталкиваться с переполненностью камер в сочетании с недостаточной деятельностью, предлагаемой для заключенных в соответствии с распорядком, и несоответствующим доступом к туалету и средствам гигиены в одном и том же учреждении. Совокупное воздействие таких условий может оказаться пагубным для здоровья заключенных.
51. Для лиц, лишенных свободы, очень важно поддерживать разумно необходимый контакт с внешним миром. Прежде всего, лицу, находящемуся под стражей, необходимо предоставить возможность поддерживать отношения со своими семьями и близкими друзьями. Руководящим принципом должно стать содействие контакту с внешним миром. Любые ограничения такого контакта должны быть обоснованы исключительно пропорциональными интересами безопасности или соображениями нехватки материальных ресурсов...».
Выдержки из 7-ro Общего доклада [CPT/Inf (97) 10]
«13. Как указывал ЕКГГП в своем втором Общем докладе (см. CPT/Inf (92) 3, параграф 46), переполненность мест содержания под стражей является вопросом, напрямую относящимся к
компетенции Комитета. Когда место содержание под стражей переполнено, заключенные содержатся в тесных и негигиеничных помещениях; пребывание в нем характеризуется постоянным отсутствием возможности уединиться (даже при отправлении таких насущных потребностей как пользование туалетом); сокращением числа мероприятий, связанных с пребыванием вне камеры, что объясняется нехваткой персонала и необходимого оборудования; загруженностью работой медицинских служб; всевозрастающей напряженностью и проявлениями насилия в отношениях между заключенными, а также между заключенными и персоналом. Данный перечень далеко не полон.
ЕКГШ многократно был вынужден заявлять, что следствием пагубного воздействия переполненности мест содержания под стражей являются бесчеловечные и унижающие достоинство условия содержания...»
Выдержки из 11-го Общего доклада [CPT/Inf (2001) 16]
«28. Явление переполненности мест содержания под стражей продолжает негативно сказывается на исправительных системах по всей Европе и серьезно подрывает попытки исправить условия содержания. Отрицательное влияние переполненности мест содержания под стражей уже освещалось в предыдущих Общих докладах...
29. В ряде стран, которые посетил ЕКГШ, особенно в Центральной и Восточной Европе, здание для заключенных часто состоит из помещений большой вместимости, которые содержат все или большинство оборудований, используемых заключенными ежедневно, такие как спальные и жилые зоны, а также санитарные узлы. ЕКГШ возражает против самого принципа такой планировки зданий в закрытых тюрьмах, и эти возражения усиливаются, когда зачастую оказывается, что заключенные содержатся в данных помещениях в чрезвычайно стесненных и нездоровых условиях...
Камеры большой вместимости неизбежно предполагают недостаток условий для уединения заключенных в их повседневной жизни... Все эти проблемы возрастают, когда численность заключенных выходит за разумные пределы, более того, в подобной ситуации дополнительная нагрузка на коммунальные системы, такие как умывальники и туалеты, а также недостаточная вентиляция для такого количества людей также приводят к неприемлемым условиям содержания.
30. ЕКГШ часто сталкивается с приспособлениями, такими как металлические ставни, перекладины или пластины, которые закреплены к окнам и препятствуют доступу заключенных к естественному свету и попаданию свежего воздуха в помещение. Это особенно характерно для мест содержания под стражей до суда. ЕКГШ полностью признает, что особые меры безопасности, разработанные для предотвращения риска тайного сговора и/или преступной деятельности, вполне могут оказаться необходимыми по отношению к отдельным заключенным... Даже если подобные меры необходимы, они не должны лишать заключенных естественного света и свежего воздуха. Последние являются базовыми элементами жизни, которыми каждый заключенный имеет право пользоваться...»
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В ВИДУ УСЛОВИЙ СОДЕРЖАНИЯ ЗАЯВИТЕЛЯ ПОД СТРАЖЕЙ
66. Заявитель подал жалобу на нарушение статьи 3 Конвенции относительно условий его содержания в следственных изоляторах ИЗ-77/2 и ИЗ-77/3 г. Москвы, в больнице № 1 учреждения ИК-8 г. Калининграда и в следственном изоляторе ИЗ-67/1 г. Смоленска в статье 3 указано следующее:
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
А. Доводы сторон
1. Власти
67. Власти утверждали, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты в отношении своей жалобы относительно условий содержания под стражей, поскольку он не сообщал данную информацию в прокуратуру или в национальные суды. В качестве альтернативы, Власти отмечали, что заявитель не выполнил требование шестимесячного срока относительно срока его содержания под стражей до 5 июля 2003 года. В связи с этим, они утверждали, что, как правило, на протяжении своего заключения заключенные находились под стражей в различных камерах - даже в том же самом следственном изоляторе. Условия содержания заключенных в этих камерах были разными и, таким образом, их нельзя рассматривать как одинаковые на протяжении всего периода содержания заявителя под стражей.
68. По существу, Власти утверждали, что, хотя они не могут предоставить документы, подтверждающие точное количество заключенных, которые находились в камерах вместе с заявителем, по причине уничтожения документов, во всех местах предварительного заключения, упомянутых заявителем, ему было предоставлено 4 квадратных метра площади в камере в соответствии с применимыми внутригосударственными нормами. Ему предоставили отдельное спальное место и постельные принадлежности. В камерах было достаточное освещение, они проветривались, обогревались и подвергались дезинфекции. Туалет был отделен от жилой площади, и заявителю была предоставлена возможность принимать душ в соответствии с действующими правилами, согласно которым у него также была возможность ежедневно совершать прогулки.
2. Заявитель
69. Заявитель настаивал на своих доводах. Он утверждал, что в России заключенным не предоставлена возможность эффективно обжаловать условия содержания под стражей, обращаясь в национальные органы. По существу, он отвергает доводы Властей, как не заслуживающие доверия и ложные. В частности, если, как утверждают представители Властей, в следственном изоляторе ИЗ-77/2 находилось 3194 заключенных, в то время как его вместимость составляла 2120 человек, заявителю не могли предоставить 4 квадратных метра площади в камере, ему могли предоставить менее 2 квадратных метров площади. Кроме того, из общей площади одной конкретной камеры необходимо было вычесть площадь, которая использовалась для размещения удобств камеры, а именно для коек, стола и туалета, в результате чего оставалось еще меньше площади в камере на каждого заключенного. Заявитель и другие заключенные были вынуждены спать по очереди, поскольку в камере не было достаточно коек. Заявитель также указал, что, вопреки утверждениям Властей, ему не предоставляли постельные принадлежностями, на окнах в его камерах были металлические решетки, и он был вынужден спать в своей куртке, поскольку зимой в камере было очень холодно.
B. Оценка Суда
1. Приемлемость
70. Власти утверждали, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты в отношении предположительно несоотвествующих условий его содержания под стражей. В связи с этим Суд отмечает, в первую очередь, что именно Власти, заявляющие о неисчерпании средств правовой защиты, должны убедить Суд в том, что таковые были теоретически и фактически доступны заявителю в соответствующий момент времени; другими словами, что эффективное правовое средство защиты было доступным, способным обеспечить возмещение в отношении жалобы заявителя и обеспечивало достаточную вероятность успеха (см., среди других дел против Властей, дело «Колъхофер и Минарик против Чехии» (Kohlhofer and Minarik v. the Czech Republic), жалобы M« 32921/03, 28464/04 и 5344/05, § 77, от 15 октября 2009 года). Однако Власти не указали с достаточной ясностью вид жалобы, которая бы расценивалась в качестве эффективного средства правовой защиты с их точки зрения, они -также не предоставили дополнительную информацию о том, как при помощи такой жалобы можно было бы предотвратить предполагаемое нарушение или прекратить длящееся нарушение и предоставить заявителю соответствующую компенсацию. Кроме того, в ряде постановлений Суд пришел к выводу о том, что проблема переполненности камер являлась проблемой системного характера и, таким образом, не имела отношения к частной ситуации по делу заявителя (см. дело «Гулиев против России» (Guliyev v. Russia), жалоба № 24650/02, § 34, от 19 июня 2008 года; дело «Моисеев против России (реш.)» (Moiseyev v. Russia (dec.)), жалоба № 62936/00, от 9 декабря 2004 года и дело «Калашников против России» (реш.) (Kalashnikov v. Russia (dec.)), жалоба № 47095/99, ЕСПЧ 2001-XI (выдержки)). В итоге, Суд считает, что Власти не доказали ни обоснованность своих доводов относительно неисчерпания средств правовой защиты, ни их действительную эффективность (см., среди других источников, дело «Крат против Польши» (Kranz v. Poland), жалоба № 6214/02, § 23, от 17 февраля 2004 года). Таким образом, Суд считает, что жалобы заявителя относительно нарушения статьи 3 не могут быть отклонены по причине того, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты.
71. Далее, Суду необходимо оценить доводы Властей о неисполнении заявителем требования о шестимесячном сроке подачи жалобы в отношении условий своего содержания.
72. Что касается доводов заявителя относительно его содержания под стражей в ИЗ-67/1 г. Смоленска с 17 по 28 августа 2003 года, Суд отмечает, что об этой жалобе впервые было сообщено в заявлении от 30 ноября 2005 года, то есть более чем через шесть месяцев после окончания срока его пребывания в данном учреждении. Кроме того, впервые заявитель подал жалобу по поводу условий своего содержания в больнице №1 г. Калининграда в период с 27 октября 2004 года по 16 февраля 2005 года в письме от 20 августа 2005 года. Принимая во внимание свои выводы относительно неисчерпания заявителем средств правовой зашиты, Суд, тем не менее, приходит к заключению, что жалобы заявителя по поводу условий содержания под стражей в ИЗ-67/1 г. Смоленска и в больнице №1 г. Калининграда должны быть отклонены в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции, то есть на основании несвоевременной подачи.
73. Власти также просили Суд отклонить жалобу заявителя относительно условий его содержания под стражей до 5 июля 2003 года на основании того, что она была подана несвоевременно. Однако Суд не может принять данные аргументы по следующим причинам.
74. Суть жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции заключается в том, что он находился в предположительно невыносимых условиях во время срока содержания под стражей в следственных изоляторах ИЗ-77/2 и ИЗ-77/3 г. Москвы в период с 28 августа 2002 года по 16 августа 2003 года. В частности, он жалуется на предположительную переполненность камер, в которых он содержался, по его словам, на протяжении всего периода пребывания в вышеупомянутых учреждениях с 28 августа 2002 года. Приняв во внимание данный факт, Суд считает, что доящийся характер содержания заявителя под стражей и практически идентичные описания общих условий содержания в обоих учреждениях, а также утверждения о переполненности камер в качестве основной характеристики условий его пребывания под стражей, дают основания рассматривать указанный выше промежуток времени без разделения его на два различных периода (см. дело «Игорь Иванов против России» (Igor Ivanov v. Russia), жалоба № 34000/02, § 30, от 7 июня 2007 года; дело «Бенедиктов против России» (Benediktov v. Russia), жалоба № 106/02, § 31, от 10 мая 2007 года; и дело «Сударков против России» (Sudarkov v. Russia), жалоба № 3130/03, § 40, от 10 июля 2008 года). Следовательно, довод Властей ' относительно того, что рассматриваемый Судом период должен быть ограничен промежутком времени от 5 июля 2003 года по 16 августа 2003, подлежит отклонению.
75. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд отклоняет возражения Властей относительно неисчерпания заявителем внутригосударственных средств правовой защиты и несоблюдения им срока подачи жалобы на условия его содержания под стражей до 5 июля 2003 года. Суд также отклоняет жалобу заявителя на условия его содержания под стражей в ИЗ-67/1 г. Смоленска и в больнице № 1 исправительной колонии ИК-9 г. Калининграда на основании того, что она была подана несвоевременно в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.
76. Что касается жалобы заявителя относительно условий его содержания под стражей в следственных изоляторах ИЗ-77/2 и ИЗ-77/3 г. Москвы с 28 августа 2002 года по 16 августа 2003 года, Суд считает, что она не является явно необоснованной в соответствии с пунктом 3 статьи 35 Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой и по другим основаниям.
Таким образом, она должна быть признана приемлемой.
2. Суть жалобы
77. Суд отмечает, что стороны уже обсудили некоторые аспекты условий содержания заявителя в исправительных учреждениях ИЗ-77/2 и ИЗ-77/3 в Москве. Тем не менее, отсутствует необходимость установления Судом достоверности всех без исключения утверждений, поскольку он признает нарушение статьи 3 Конвенции, исходя из фактов, которые были представлены, но не были оспорены Властями государства-ответчика.
78. Основной момент, играющий роль при оценке Суда, - это жилая площадь, предоставленная заявителю в местах содержания под стражей. Основной характеристикой относительно которой стороны сошлись во мнениях, была площадь камер. Однако, в то время как заявитель жалуется на то, что число заключенных значительно превышало количество лиц, на которое рассчитаны камеры, Власти утверждают, что заявителю было предоставлено как минимум 4 квадратных метра площади камеры в течение всего времени его содержания в вышеупомянутых исправительных учреждениях. В этом отношении они ссылались на справки от руководителей учреждений предварительного заключения ИЗ-77/2 и ИЗ-77/3, выданные в июле 2008 года, а также на камерные карточки заявителя. Они также утверждали, что было невозможно определить точное число заключенных, которые содержались вместе с заявителем, из-за уничтожения соответствующей книги проверки.
79. В первую очередь Суд обращает внимание на то, что Власти не предоставили какие-либо копии записей из книг проверки учреждения ИЗ-77/2, которые были уничтожены. Что касается списка документов, в котором указывались уничтоженные материалы из учреждения ИЗ - 77/3, то в нем не присутствовало каких-либо упоминаний того том, что подобные книги проверки находились среди уничтоженных документов (см. пункт 29 выше). В отношении камерных карточек нужно отметить, что в них была представлена только информация относительно предметов гигиены, которыми был обеспечен заявитель, и что подобная информация никак не относится к проблеме переполненности.
80. Что касается справок, выданных руководством соответствующих учреждений предварительного заключения, Суд считает немного странным тот факт, что в июле 2008 года, спустя пять лет после пребывания заявителя в тех учреждениях, их начальники могли вспомнить, какое именно пространство было предоставлено заявителю. Следовательно, эти справки для Суда имеют очень малую доказательственную силу (см. «Белашев против России», №28617/03, § 52, от 4 декабря 2008 года). Тем не менее, если книги регистрации все же существуют, Суд находит непонятным тот факт, что власти предпочли сослаться на справки начальников в подтверждение своих заявлений относительно условий содержания заявителя, когда они просто могли предоставить копии книг регистрации, в которых перечислены фамилии заключенных, содержавшихся вместе с заявителем (см. там же).
81. Также Суд обращает внимание на то утверждение Властей, что в то время как учреждение ИЗ-77/2 рассчитано на 2100 заключенных, в течение всего пребывания заявителя в нем содержалось 3194 человека. Таким образом, получается, что количество заключенных превышало вместимость учреждения в полтора раза. Вопреки этим выводам и аргументам заявителя по поводу удовлетворительности условий его содержания с 17 до 28 августа 2002 года, было особенно важно, чтобы Власти представили соответствующие документы в подтверждение своего утверждения о том, что в дальнейшем заявитель не содержался в условиях чрезмерной переполненности, как утверждалось.
82. В этой связи Суд повторяет, что в судебных разбирательствах, связанных с выполнением обязательств по Конвенции, подобных тем, которые возникли в результате подачи данной жалобы, не во всех случаях можно строго применить принцип afflrmanti incumbit probatio (тот, кто что-то утверждает, должен это доказать), так как иногда только Власти государства-ответчика имеют доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть утверждения. За отказом со стороны Властей предоставить такую информацию без приемлемого объяснения может последовать вывод об обоснованности утверждений заявителя (см. «Ахмет Озкан и другие против Турции» (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), № 21689/93, § 426, от 6 апреля 2004 г.).
83. Вопреки этому, Суд не может быть убежден посредством неподдержанных документально утверждений властей, что заявителю было предоставлено 4 квадратных метра площади в камере в течение всего срока его содержания в учреждении предварительного заключения ИЗ-77/2 и склонен принять утверждение заявителя, что ему было предоставлено менее 2-х квадратных метров площади в камере и что он вынужден был спать по очереди с другими заключенными (сравните с делом Белагпева, процитированным выше, §§ 53-54). То же самое относится и к содержанию заявителя в учреждении ИЗ-77/3. В отношении последнего следственного изолятора, Суд также обращает внимание на то, что содержание заявителя в том же переполненном следственном изоляторе в течение того же промежутка времени он рассматривал как нарушение статьи 3 (см. «Владимир Козлов против России», № 21503/04, §45, от 20 мая 2010г.; дело Белашева, процитированное выше, §§ 50-60 и «Бычков против России», № 39420/03, §§ 33-43, от 5 марта 2009 г.).
84. Суд повторяет, что во многих случаях нехватку личного пространства, предоставленного в распоряжение заключенных, он рассматривал в качестве нарушения статьи 3 Конвенции (см.
«Худоёров против России», №6847/02, § 104 и далее, ЕСПЧ 2005-Х (выдержки); «Лабзов против России», № 62208/00, § 44 и далее, от 16 июня 2005 г.; «Новоселов против России», № 66460/01, § 41 и далее, от 2 июня 2005 г.; «Майзит против России», №. 63378/00, § 39 и далее, от 20 января 2005 г.; «Калашников против России», №47095/99, §§ 97 и далее, 2002-VI ЕСПЧ; и «Пирс против Греции» (Peers v. Greece), № 28524/95, §§ 69 и далее, 2001-Ш ЕСПЧ).
85. Принимая во внимание прецедентную практику по данному вопросу и материалы, представленные сторонами, Суд отмечает, что Власти не представили каких-либо фактов или доводов, которые могли бы убедить Суд вынести иное решение по данному делу. Хотя в данном деле нет указаний на явное намерение оскорбить или унизить заявителя, Суд считает тот факт, что заявитель был вынужден жить, спать и использовать туалет в одной камере со столь большим количеством заключенных, в течение почти одного года, сам по себе является достаточным, чтобы вызывать угнетение и страдания в той степени, которая превышает неизбежный уровень страданий, связанных с содержанием под стражей, и вызывать чувство страха, муки и неполноценности, унижающие его личность.
86. Таким образом, была нарушена статья 3 Конвенции, так как Суд считает, что содержание заявителя в ИЗ-77/2 и ИЗ-77/3 с 28 августа 2002 г. по 16 августа 2003 г. было бесчеловечным и унижало человеческое достоинство по смыслу данного положения Конвенции.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С НЕСВОЕВРЕМЕННЫМ ПРЕДОСТАВЛЕНИЕМ И НЕДОСТАТОЧНОСТЬЮ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ, ОКАЗАННОЙ ЗАЯВИТЕЛЮ
87. Заявитель жаловался на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с отказом в оказании ему медицинской помощи ввиду его проблем со зрением на протяжении его пребывания под стражей, вследствие чего он потерял зрение. Дословный текст этого утверждения был приведен выше.
А. Доводы сторон
88. По утверждению властей, заявитель перестал быть «жертвой» предполагаемого нарушения статьи 3 по причине отказа предоставить ему медицинское лечение из-за проблем с глазами.
Национальные суды рассмотрели и частично удовлетворили его иски по поводу предоставления компенсации морального вреда. Они определили размер компенсации в соответствии с нормами национального законодательства, приняв во внимание обстоятельства дела и исходя из соображений объективности и справедливости. Более того, заявитель не обжаловал размер выплаты в вьппестоящий суд. Ссылаясь на постановление Суда по делу «Экле против Германии» (Eckle v. Germany), Власти подчеркнули, что «дублирование внутригосударственного процесса при проведений судебного разбирательства [...] Судом едва оказалось бы совместимым со субсидиарным характером процедуры защиты, установленной в соответствии с Конвенцией» (15 июля 1982, § 66, Серия А № 51). Они также упомянули дело «Джон Кристинсон против Исландии» (Jon Kristinsson v. Iceland), где Суд решил, что заявителя, который потребовал и получил компенсацию после национального разбирательства, нельзя рассматривать как «жертву» в пределах значения статьи 25 Конвенции (1 марта 1990, § 36, Серия А № 171-В).
89. Заявитель ссылался на дело «Скордино против Италии» (Scordino v. Italy (№ 1) ([GC], №36813/97, 2006-V ЕСПЧ), утверждая, что он, возможно, утратил бы свой «статус жертвы», при условии присуждения ему национальными властями соответствующей и достаточной компенсации. Однако компенсация, полученная им на национальном уровне, не может рассматриваться ни как соответствующая, ни как достаточная. Более того, национальные суды никогда не признавали нарушения его прав, гарантированных
Конвенцией.
B. Оценка Суда
1. Приемлемость
90. Власти утверждали, что заявитель перестал быть «жертвой» вследствие предполагаемого нарушения его прав по статье 3 Конвенции по причине предоставления ему недостаточной медицинской помощи во время его содержания под стражей, в то время как заявитель настаивал на том, что «статус жертвы» у него сохранился.
91. Суд считает, что в этом деле вопрос о том, может ли заявитель все еще требовать признания его жертвой вследствие нарушения статьи 3 Конвенции, тесно связан с обстоятельствами жалобы (см. «Чорап против Молдавии» (Ciorap v. Moldova) (№ 2), № 7481/06, § 18, от 20 июля 2010). Таким образом, Суд решил объединить этот вопрос с обстоятельствами дела.
92. Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой и по другим основаниям. Таким образом, она должна быть признана приемлемой.
2. Суть жалобы
93. Принимая во внимание решения национальных судов, Суд принимает к сведению их выводы о том, что у заявителя до задержания не было серьезных проблем со зрением, что у него была только легкая близорукость, и что его зрение начало ухудшаться во время содержания под стражей. Далее судами установлено, что заявитель потерял зрение по причине серьезных нарушений и задержек в его осмотре и лечении болезни, допущенных руководством больницы учреждения (см. выше пункт 44). Ссылаясь на заключения комиссии медицинских экспертов, суды, в частности, отметили, что если бы заявитель вовремя получил надлежащее лечение, то его зрение можно было бы сохранить, хотя бы частично (там же). В заключение они отметили, что данное обстоятельство нанесло заявителю физический и моральный ущерб.
94. Суд не имеет оснований сомневаться в выводах национальных судов, которые основаны на всех относящихся к делу обстоятельствах, включая квалифицированное медицинское заключение по данному вопросу.
95. Далее Суд отмечает, что незаконное обращение с человеком должно достигать некого минимального уровня жестокости, чтобы на акт такого обращения подпадал под действие статьи 3. Оценка этого минимума зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность неправомерного обращения с человеком, физические и психические последствия для него и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего (см. «Ирландия против Соединенного Королевства» (Ireland v. the United Kingdom), от 18 января 1978 г., § 162, Серия А № 25, и «Яллох против Германии» (Jalloh v. Germany) [GC], № 54810/00, § 67, ЕСПЧ 2006-IX).
96. Суд в своей практике относил обращение с тем или иным лицом к категорий «бесчеловечного», в числе прочего, в случае преднамеренного характера такого обращения, если оно имело место беспрерывно на протяжении нескольких часов или если в результате этого обращения был нанесен реальный физический вред человеку, либо причинены значительные физические или душевные страдания (см. «Лабита против Италии» (Labita v. Italy) [GC], № 26772/95, § 120, ЕСПЧ 2000-IV, и «Рамирес Санчес против Франции» (Ramirez Sanchez v. France) [GC], № 59450/00, § 118, ЕСПЧ 2006-IX). Обращение с человеком считается «унижающим его достоинство», в том случае, если оно вызывает в жертвах такого обращения чувство страха, муки и неполноценности, которые заставляют их чувствовать себя оскорбленными и униженными (см., вышеупомянутое дело Яллоха, § 68).
97. Ссылаясь на выводы национальных судов, а также имеющиеся в их распоряжении материалы, Суд считает, что обращение, которому заявитель подвергался, следует классифицировать как «бесчеловечное» и «унижающее его достоинство» в значении статьи 3 Конвенции.
98. Тем не менее, остается вопрос, предложенный Властями, потерял ли заявитель «статус жертвы» в отношении предполагаемого нарушения статьи 3 Конвенции в результате проведения разбирательства по возмещению вреда.
99. В этом отношении Суд напоминает, что решение или иная мера, принимаемые в пользу заявителя, в принципе не являются достаточными для того, чтобы лишать его статуса «жертвы» до тех пор, пока национальные власти не признают, прямо или по существу, факт нарушения Конвенции и не предоставят соответствующую компенсацию (см., например, «Амуюр против Франции» (Атиит v. France), от 25 июня 1996 г., § 36, Сборник постановлений и решений 1996-Ш, и «Далбан против Румынии» (Dalban v, Romania) [GC], № 28114/95, § 44, ЕСПЧ 1999-VI).
100. Суд повторно отмечает, что в особых случаях медицинской халатности, если нарушение права на жизнь или личную неприкосновенность произошло без умысла, налагаемое Конвенцией на государство позитивное обязательство не обязательно требует предоставления уголовно-правового средства защиты в каждом случае. В данной сфере, это обязательство может быть выполнено, если правовая система предоставляет пострадавшему возможность получить возмещение по решению суда по гражданскому иску, предоставляя возможность установить любого вида ответственность соответствующих медицинских специалистов и получить соразмерную гражданско-правовую компенсацию, такую как, в числе прочего, решения о присуждении компенсации ущерба (см. «Кальвелли и Чильо против Италии» (Calvelli and Ciglio v. Italy) [GC], №32967/96, § 51, ЕСПЧ 2002-1, и «Во против Франции» (Vo v. France ) [GC], № 53924/00, § 90, ЕСПЧ 2004-VIII).
101. Что касается последнего вопроса, Суд обратил внимание на то, что в случае нарушения статей 2 и 3 Конвенции, компенсация материального ущерба и морального вреда вследствие такого нарушения в принципе должна быть доступна как часть суммы возмещения (см. «3. и другие против Соединенного Королевства» (Z and Others v. the United Kingdom ) [GC], № 29392/95, § 109, ЕСПЧ 2001-V). С учетом вышеизложенных принципов и решений национальных судов по делу заявителя, Суд заключил, что все утверждения заявителя и все относящиеся к делу обстоятельства были тщательно изучены и признаны, во всяком случае, по существу, что он подвергался обращению в нарушение статьи 3 Конвенции (см. выше пункты 44 и 47). Остается удостовериться, что ему было предоставлено соответствующее и достаточное возмещение ущерба в связи с нарушением его прав по Конвенции.
102. Вопрос о том, получил ли заявитель компенсацию, -сопоставимую со справедливой, предусмотренной статьей 41 Конвенции, - за вред, причиненный в результате обращения, противоречащего статье 3, важен при определении того, было ли предполагаемое нарушение Конвенции в полной мере возмещено со стороны государства (см. «Рыцарев против России», № 63332/00, § 31, от 21 июля 2005 г.; более свежее дело, «Шилбергс против России», № 20075/03, § 72, от 17 декабря 2009 г.; и «Гефген против Германии» (Gafgen v. Germany) [GC], № 22978/05, § 118, ЕСПЧ 2010-...). Иными словами, статус потерпевшего может зависеть от размера присужденной компенсации на внутригосударственном уровне, исходя из представленных Суду фактических обстоятельств по жалобе заявителя (см. «Кочарелла против Италии» (Cocchiarella v. Italy) [GC], № 64886/01, § 93, ЕСПЧ 2006-V).
103. В отношении материального ущерба, национальные суды четко определяют его наличие и. размер (см. дело Скордино, упомянутое выше, § 203). Что касается морального вреда, Суд осуществляет контроль над тем, не были ли присуждённые суммы несправедливыми по сравнению с теми решениями, которые Суд призуждал в подобных делах (см. дела Скордино и Кочарелла, упомянутые выше, §§ 214 и 106, соответственно). Вопрос, считается ли присужденная сумма справедливой, должен рассматриваться с учетом всех обстоятельств дела (см. вышеупомянутое дело Шилбергса, § 72).
104. Суд признает, что национальным судам проще оценивать размер присуждаемых сумм на внутригосударственном уровне, особенно в случаях, касающихся оскорбления личности, и полагается на их собственное усмотрение, даже если в результате эти суммы окажутся ниже присужденных Судом в схожих делах. При этом, тогда как сумма компенсации является значительно более низкой, чем обычно присуждаемая Судом в подобных делах, заявитель сохраняет свой статус «жертвы» в отношении предполагаемого нарушения Конвенции (см., mutatis mutandis, вышеупомянутое дело Скордино (№1),§§ 182-192 и 202-215),
105. В настоящем деле из представленных Суду документов не следует, что заявитель, которого представлял назначенный им адвокат, в ходе внутригосударственного судебного разбирательства требовал возмещения ему материального ущерба ввиду несвоевременной и недостаточной медицинской помощи во время содержания под стражей. Далее отмечается, что заявитель никогда не подавал такой иск, а Суд не установил каких-либо свидетельств того, что ему препятствовали сделать это в рамках действующего законодательства или ввиду каких-либо других причин. Из представленных Суду материалов следует, что жалобы заявителя ограничиваются возмещением морального вреда, а, следовательно, Суд будет фокусироваться на этом вопросе.
106. Суд не может прийти к заключению относительно того, может ли сумма компенсации за причинение морального вреда, присужденная заявителю, считаться достаточной б соответствии с национальной практикой. В этом отношении стороны не представили какой-либо информации. Однако задача Суда в настоящем деле заключается не в пересмотре общей практики национальных судов по присуждению компенсаций за несвоевременное и недостаточное предоставление медицинской помощи, или в установлении определённых денежных сумм, отвечающих требованиям «соразмерной и достаточной компенсации», а в определении, является ли сумма компенсации, присужденная заявителю, достаточной для утраты им «статуса жертвы» в отношении жалобы по статье 3 Конвенции, в части оказания ему медицинской помощи (см., mutatis mutandis, вышеназванное дело Шилбергса, § 73).
107. В связи с этим Суд считает, что поведение национальных властей, которые должны были предоставить заявителю требуемую медицинскую помощь, последствия несвоевременности и недостаточности лечения, сказавшегося на физическом здоровье и моральном благополучияи заявителя и основания для присуждения компенсации, предоставленные национальными судами, должны быть приняты во внимание при оценке того, считается ли присужденная национальными судами сумма соответствующей и достаточной компенсацией (см., mutatis mutandis, вышеупомянутое дело Шилбергса, § 74).
108. Суд принимает во внимание, что присуждение компенсации при оценке вреда представляет собой довольно сложную задачу. Это особенно трудно в тех случаях, когда предметом жалобы является личный, физический или моральный ущерб. Не существует стандартов, по которым боль и страдания, физический дискомфорт и умственное расстройство можно измерить в денежном эквиваленте. У Суда отсутствуют какие-либо сомнения в том, что в настоящем деле национальные суды, как указано Властями, при всей справедливости и исключительной обоснованности, попытались оценить уровень физических страданий, умственного расстройства, страха и других неблагоприятных воздействий, испытанных заявителем в результате обращения, которому он подвергался (см., вышеупомянутое дело Шилбергса, § 76).
109. Однако Суд не мог не заметить, что присужденная суда сумма в 8862 евро значительно меньше сумм, присужденных им в отношении подобных дел, когда оказанное лечение с несоответствующее статье 3 привело к причинению серьезного и необратимого вреда здоровью заявителя (см., например, «Михеев против России», № 77617/01 § 163 от 26 января 2006 года), даже если принимать во внимание тот факт, что в указанных делах заявители подвергались чрезвычайно жестоким пыткам, которые не имели места в данном деле. В связи с этим Суд принял во внимание недавнее дело «Оял против Турции» (Oyal v. Turkey), касающееся необратимого: ущерба здоровью ребенка заявителя, которому передалась ВИЧ-инфекция в результате врачебной халатности (№ 4864/05, пункты 105-107 от 23 марта 2010 года).
110. Хотя в данном случае заявитель не являлся жертвой вследствие умышленно ненадлежащего лечения или пыток, последствия установленной Судом неспособности национальных властей, под чьим исключительным контролем его содержали под стражей, своевременно обеспечить ему необходимое лечение являются особо тяжкими. В результате данных упущений он полностью потерял зрение и стал инвалидом, хотя, согласно объективному медицинскому заключению, такого исхода можно было избежать, и он бы мог частично восстановить зрение, если бы ему было предоставлено необходимое лечение (см. выше пункты 41, 42 и 44).
111. Что касается довода Властей относительно того, что заявитель не обжаловал сумму компенсации в вышестоящий суд, Суд не будет выдвигать предположений касательно исхода судебных разбирательств по возмещению вреда, если бы заявитель потребовал возмещения такового. Тем не менее, нельзя не отметить, что кассационный суд удовлетворил представление прокурора по оспариваемой сумме, посчитав её разумной и обоснованной (см. пункт 47 выше).
112. В общем, с учетом прецедентного права и принимая во внимание отсутствие обоснованной связи между суммой компенсации и обстоятельствами дела, Суд приходит к заключению, что компенсация, присужденная заявителю, не возмещает вред" в достаточной степени, и, таким образом, он все еще может настаивать, что является «жертвой» ввиду нарушения статьи 3 Конвенции
в связи с несвоевременностью и недостатками в предоставленном ему лечении во время содержания под стражей.
113. Ввиду этих установленных в ходе разбирательства фактов, Суд не считает необходимым оценивать доводы, приведенные национальными судами в процессе определения суммы компенсации, и своевременность её выплаты заявителю. Последний вопрос рассматривается отдельно ниже.
114. Обращая внимание на вышеизложенные факты, Суд отклоняет возражения Властей касательно непризнания за заявителем «статуса пострадавшего» и выносит решение о том, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с несвоевременностью и недостатками в лечении заявителя во время содержания под стражей, которые привели к потере зрения заявителя.
III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ И СТАТЬИ 1 ПРОТОКОЛА №1 К КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С ДЛИТЕЛЬНЬХМ ИСПОЛНЕНИЕМ РЕШЕНИЯ СУДА, ВЫНЕСЕННОГО В ПОЛЬЗУ ЗАЯВИТЕЛЯ
115. Суд своим ходатайством поднял вопрос о выполнении Государством-ответчиком своих обязательств по статье 6 Конвенции и статьи 1 Протокола к Конвенции в связи с задержкой в исполнении решения суда от 26 марта 2007 года. Названные положения в части, имеющей отношение к делу, звучат так:
Пункт 1 статьи 6
«Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях ... имеет право на справедливое ... разбирательство ... судом ...»
Статья 1 Протокола №1
«Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.
Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов».
А. Доводы сторон
116. Власти заявляют, что им потребовалось всего три месяца, на исполнение решения суда после представления заявителем всех необходимых документов, и что ответственность за предшествующий период неисполнения лежит исключительно на заявителе, который не смог предоставить необходимые документы, несмотря на четкие и недвусмысленные указания властей.
117. Заявитель настаивает, что за задержку исполнения решения, внесенного в его пользу, ответственны национальные суды, которые допустили ошибку в его фамилии. Ссылаясь на практику Конституционного суда, он утверждает, что именно власти должны были предпринять необходимые меры по исполнению решения суда.
B. Оценка Суда
1. Приемлемость
118. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.
2. Существо жалобы
119. Суд отмечает, что 30 мая 2007 года решение суда в пользу заявителя стало окончательным, вступило в законную силу и подлежащим исполнению. У сторон не возникло разногласий о том, что оно было исполнено 29 мая 2008 г., спустя год после того, как вступило в законную силу.
120. Суд первоначально отмечает, что стороны представили очень мало информации и еще меньше документальных подтверждений, касающихся событий, имевших место после вынесения судом окончательного решения в пользу заявителя. Суд, тем не менее, отмечает, что у сторон не возникло разногласий о том, что Министерство Финансов было проинформировано о необходимости организовать исполнение решения суда в кратчайшие сроки после того, как оно вступило в законную силу и подлежало исполнению. В то время как это обстоятельство не оспаривалось, Власти утверждали, что решение суда было приведено в исполнение с задержкой вследствие того, что заявитель не смог предоставить как нотариально заверенную копию решения суда, так и свои банковские реквизиты. Заявитель утверждает, что задержка была вызвана тем фактом, что суды допустили ошибку в его фамилии в решении суда и исполнительном листе.
121. Хотя тот факт, что власти могли требовать от заявителя предоставления дополнительных документов, такие как банковские реквизиты, в целях ускорения процесса исполнения решения суда, не является неоправданным (см. «Акашев против России», № 30616/05, § 22, от 12 июня 2008 года), Суд не может не отметить, что Власти в данном деле не смогли представить какие-либо документы, такие как, например, копии писем Министерства финансов и заявителя, чтобы подтвердить свои доводы о том, что последний был проинформирован, но, тем не менее, не предоставил необходимую информацию. Единственным документом, который они предоставили, было платежное поручение, подтверждавшее, что причитающаяся сумма была перечислена на счет заявителя 29 мая 2008 года (см. пункт 56 выше). Вследствие этого Суд не может принять их доводы о том, что задержка исполнения решения суда произошла из-за неспособности заявителя предоставить соответствующую информацию.
122. В то же время, из решения суда от 26 марта 2007 года, оставленного без изменения в порядке кассационного производства, следует, что и суды первой инстанции и апелляционные суды действительно допустили ошибку в фамилии заявителя (см. пункт 48 выше).
123. Суд повторяет, что требования сотрудничества со стороны кредитора не должны выходить за рамки строгой необходимости и согласно Конвенции, в любом случае, не освобождают власти от их обязанности предпринимать своевременные меры, если необходимо, то по собственной инициативе, с учетом доступной им информации в целях исполнения решения суда, вынесенного против государства (см. вышеупомянутое дело Акашева § 22). По данному делу Властям было известно о требованиях заявителя, и как только решение суда было вынесено в пользу заявителя, государство было обязано исполнить решение (см. «Рейнбах против России», №23405/03, § 24 от 29 сентября 2005 года).
124. Суд неоднократно выявлял нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола №1 в делах, поднимающих проблему подобные данному делу (см. вышеупомянутое дело Акашева §21 и далее; «Гиззатова против России, №5124/03, § 19 и далее, от 13 января 2005 года; «Петрушко против России, № 36494/02, § 23 и далее, от 24 февраля 2005 года; и «Бурдов против России», №59498/00, § 34 и далее, ЕСПЧ 2002 III).
125. Рассмотрев предоставленные материалы, Суд отметил, что Власти не выдвинули каких-либо фактов или доводов, способных убедить Суд принять иное решение по данному делу. Принимая во внимание прецедентное право по этому вопросу, Суд выносит решение, что неспособность национальных судов в течение двенадцати месяцев исполнить постановление суда, вынесенное в пользу заявителя, помешало ему получить деньги, которые он обоснованно рассчитывал получить.
126. Соответственно, имело место нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола №1.
IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
127. Впоследствии заявитель обратился с жалобой относительно того, что его; адвокат получил санкцию суда, чтобы навестить его во время содержания под стражей лишь один раз, что является нарушением его права на защиту. Он ссылался на пункт 1 и подпункт «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые предусматривают следующее: .
«I. Каждый имеет право при рассмотрении любого дела на справедливое ... разбирательство в течение разумного срока и беспристрастным судом
...
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие минимальные права:
...
(с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или иметь назначенного ему защитника в любом случае, когда интересы правосудия того требуют, а также пользоваться в случаях, определенных национальным законодательством, бесплатной помощью адвоката.»
128. Власти заявили, что утверждение относительно препятствования встречам с адвокатом является необоснованным. Ни судья, рассматривающий его уголовное дело, ни администрация места содержания его под стражей не препятствовали его свиданиям с защитником. Частота встреч заявителя с его адвокатом была оставлена на их усмотрение.
129. В дополнение к своей первоначальной жалобе заявитель больше не высказывал утверждений по этому вопросу.
130. Суд отмечает, что вопрос ограничения количества или частоты встреч с адвокатом в ходе уголовного судопроизводства может возникнуть в соответствии с пунктом 1 и подпунктом «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции, в частности, если уголовное дело в отношении заявителя касается сложных правовых споров (см. «Оджалан против Турции» (Ocalan v. Turkey) [GC], № 46221/99, §§ 135-136, ЕСПЧ 2005-IV).
131. Однако в настоящем деле, за исключением сомнительной ссылки на то, что неопределенный судья неуказанного суда предоставил полномочия адвокату заявителя встретиться с ним всего один раз, заявитель не смог представить какие-либо дополнительные сведения относительно предполагаемого нарушения своих прав в соответствии с пунктом 1 и подпунктом «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции: В частности, он не указал, был ли его адвокат назначен им лично или его назначил суд, сколько раз они встречались, просил ли заявитель о проведении дальнейших встреч и было ли ему отказано, или же его адвокат не приходил на встречи. Также в материалах, доступных Суду, нет указаний на то, что данный вопрос выносился на рассмотрение национальных органов власти, и заявитель не смог объяснить или предоставить дополнительную информацию о своих представлениях в этом отношении.
132. Исходя из вышеизложенного, Суд приходит к выводу о том, что жалоба заявителя должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
V. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
133. В заключение, заявитель ссылается на нарушения его прав согласно по 3, 5, 6, 13, 14 и 17 Конвенции, а также статье 1 Протокола № 1 к Конвенции по различным основаниям.
134. Однако, учитывая все имеющиеся в наличии материалы, и поскольку рассмотрение данных жалоб попадают под его компетенцию, Суд полагает, что они не содержат каких-либо указаний на нарушение прав и свобод, изложенных в Конвенции или ее Протоколах. Из этого следует, что данная жалоба должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
135. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.»
А. Возмещение ущерба
136. Заявитель подал иск на сумму 100 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и 406 ООО евро в качестве компенсации морального вреда.
137. Что касается материального ущерба, он в частности заявил, что до задержания он работал тренером каскадеров, и что в результате уголовного преследования и потери зрения, он не сможет больше заниматься данной профессией. Он заявил, что сопутствующие расходы составили сумму в 36 000 EUR не представив каких-либо дополнительных - документов. Также он заявил, что в результате уголовного преследования, он потерял участок земли, несколько транспортных средств и специальное оборудование для каскадерских трюков.
138. Что касается морального вреда, было заявлено, что в неустановленный день группа офтальмологов из Нидерландов приезжала к заявителю в Калининград и пригласила его на операцию по восстановлению зрения стоимостью 150 000 евро, которая, по словам неопределенных специалистов из Российского института микрохирургии глаза, не может быть проведена в России. Было заявлено, что сумма операции и реабилитационного периода составит приблизительно 160 000 - 170 000 евро. Заявитель утверждает, что остаток заявленной суммы будет компенсацией за перенесенные страдания и боль, которые он терпит до сих пор из-за недостатка медицинского лечения и как результат потери зрения, а также за бесчеловечные и унизительные условия содержания под стражей.
139. Власти заявили, что иск о компенсации материального ущерба явился необоснованным и что заявитель не смог представить доказательства своего права собственности на перечисленное в исковом заявлении имущество. Было также отмечено, что по определению Свердловского городского суда Калининградской области от 11 сентября 2007 года иск заявителя относительно участка земли, транспортных средств и оборудования был отклонен, так как он не смог предоставить какие-либо доказательства права собственности на них.
140. Власти далее заявили, что сумма компенсации морального вреда является необоснованной и что, более того, заявитель получил компенсацию в связи с потерей зрения на национальном уровне.
141. Суд указывает на то, что должна прослеживаться четкая причинная связь между заявленным материальным ущербом и нарушением Конвенции и что в таком деле возможна выплата компенсации в результате потери имущества или других источников дохода (см. среди других судебных решений, «Барбера, Мессеге и Ябардо против Испании» (Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain) (Статья 50), от 13 июня 1994 г., §§ 57-58, Серия А № 285-С, и «Чакичи против Турции» (Qakici v. Turkey) [GC], № 23657/94, § 127, ЕСПЧ 1999-IV).
142. Что касается иска заявителя о возмещении ущерба относительно операции по восстановлению зрения, Суд отмечает, что заявитель не предоставил документов, таких как медицинское заключение, указывающее на необходимость или возможность проведения подобной операции, а также расчет расходов или другой документ, демонстрирующий каким образом были вычислены ожидаемые затраты в сумме 160 000-170 000 евро. Таким же образом, кроме утверждения - о том, что заявитель ранее работал тренером каскадеров, он не смог предоставить дополнительную информацию относительно прежних доходов, которых он лишился или любых других приблизительных расчетов, которые могли бы позволить Суду оценить заявленный материальный ущерб.
Таким образом, Суд считает, что заявитель не смог надлежащим образом обосновать свой иск о возмещении материального ущерба и соответственно отклоняет его (см. «Владимир Романов против России», № 41461/02, § 116, от 24 июля 2008 г., и «Недждет Будут против Турции» (Necdet Bulut v. Turkey), № 77092/01, § 33, от 20 ноября 2007г.).
143. Что касается заявления о потере земельного участка, транспортных средств и оборудования для выполнения каскадерских трюков в результате уголовного преследования, Суд не усматривает какой-либо причинной связи между установленными нарушениями прав заявителя и заявленным материальным ущербом.
144. В отношении морального вреда Суд подчеркивает, что данная сумма по решению суда в соответствии со статьей 41 может быть меньше суммы, присуждаемой в соответствии с его прецедентной практикой, учитывая, что на национальном уровне отношении заявителя уже было установлено нарушение прав заявителя и произведена выплата компенсации посредством внутригосударственных средств правовой защиты. Однако Суд полагает, что если заявитель все еще может претендовать на статус «жертвы» после использования внутренних средств правовой защиты, ему должна быть присуждена денежная сумма, равная разнице между фактически полученной от национальных органов власти суммой, и той, которая не считается явно необоснованной по сравнению с суммами, присужденными Судом в аналогичных делах (см. дело Скордино (№ I), упомянутое выше, §§ 268 и 269).
145. С учетом изложенных критериев и принимая во внимание серьезные последствия в результате вреда, причиненного здоровью заявителя ввиду нарушения статьи 3 Конвенции, а также что в данном деле суд установил нарушение нескольких положений Конвенции, Суд присуждает заявителю сумму компенсации морального вреда в размере 70 000 евро плюс любой налог, который может подлежать взысканию с указанной суммы..
B. Издержки и расходы
146. Заявитель не требовал возмещения издержек и расходов. Соответственно, по данному пункту выплата не предусматривается.
C. Проценты за просрочку платежа
147. Суд считает уместным, чтобы проценты за просрочку платежа базировались на предельной годовой процентной ставке по займам Европейского центрального банка, к которой должно быть добавлено три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Постановляет присоединить к существу дела существо возражения Властей о том, что заявитель больше в дальнейшем не является «жертвой» нарушения статьи 3 Конвенции ввиду задержек и недостатков оказанной ему медицинской помощи в период его содержания под стражей и отклоняет его;
2. Объявляет жалобы в соответствии со статьей 3 и пунктом 1 статьи 6 Конвенции, а также статьей 1 Протокола №1 к Конвенции, касающейся условий содержания заявителя под стражей в камерах предварительного заключения ИЗ-77/2 и ИЗ-77/3 в Москве с 28 августа 2002 года по 16 августа 2003 года, недостатков и задержек в предоставлении медицинской помощи заявителю, и неисполнения решения от 26 марта 2007 года; вынесенного в пользу заявителя, приемлемыми, а остальную часть жалобу неприемлемой;
3. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции Суду ввиду ненадлежащих условий содержания заявителя под стражей в камерах предварительного заключения ИЗ-77/2 и ИЗ-77/3 в Москве с 28 августа 2002 года по 16 августа 2003 года;
4. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с недостатками и задержками в предоставлении медицинской помощи заявителю во время содержания его под стражей;
5. Постановляет, что имело место нарушение § 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола №1 к Конвенции ввиду задержки исполнения решения от 26 марта 2007 года; вынесенного в пользу заявителя;
6. Постановляет
(а) что Государство-ответчик в течение трех месяцев со дня вступления в силу данного постановления в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю сумму компенсации морального вреда в размере 70 000 евро (семидесяти тысяч евро), с последующей конвертацией в рубли по курсу на момент выплаты;
(б) что простые проценты по предельным годовым процентным ставкам по займам Европейского центрального банка плюс три процента подлежат выплате по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до момента выплаты;
7. Отклоняет остальные требования заявителей о справедливой компенсации.
Составлено на английском языке; уведомление разослано в письменной форме 16 декабря 2010 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Сорен Нильсен Секретарь
Христос Розакис
Главная страница || Договора || Поиск || Другие сайты