Европейский Суд по правам человека

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

"Борис Попов против России".

Жалоба № 23284/04

ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА

СТРАСБУРГ

28 октября 2010 г.

Данное решение станет окончательным при обстоятельствах, изложенных в пункте 2 Статьи 44 Конвенции. Оно может быть подвержено редакционной правке

В деле Борис Попов против России,
Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в закрытом заседании в следующем составе:
X. Розакис, Председатель Палаты,

А. Ковлер,

Э. Штайнер,

Д. Шпильманн,

С.Э. Йебенс,

Дж. Малинверни,

Дж. Николау, судьи,

а также С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело на закрытом заседании 7 октября 2010 года,

вынес следующее постановление, которое утвержденное в тот же день:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано жалобой № 23284/04, поданной 19 мая 2004 г. в Европейский Суд против Российской Федерации в соответствии со ст. 34 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Б.А. Поповым (далее - заявитель).

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена юридическая помощь, представлял М. Мисакян, адвокат, практикующий в городе Москве. Власти Российской Федерации были первоначально представлены в Европейском Суде В. Милинчук, бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, а дальнейшем - Г. Матюшкиным, Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.

3. 3 сентября 2007 г. Председатель Первой секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. Согласно положениям п. 1 ст. 29 Конвенции, Европейский Суд решил рассмотреть жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский Суд отклонил их.

5. 27 августа 2009 г. Председатель Первой Секции предложил сторонам представить дальнейшие замечания в соответствии с п. 2 (с) правила 54 Регламента Европейского Суда.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

6. Заявитель, 1975 года рождения, отбывает наказание в виде лишения свободы в Томской области.

А. Задержание и содержание под стражей в ноябре 2001 г.

7. В ночь с 4 на 5 ноября 2001 г. из административного здания в с., Поспедиха Алтайского края была совершена кража имущества. Были похищены факсовый аппарат, электрический чайник, наручные часы и настольные часы. 6 ноября 2001 г. власти возбудили уголовное дело по факту совершения преступления и задержали гр. А. Во время допроса, который был проведен с 6 ч. до 6.30 ч. вечера, гр. А. признался в совершении кражи и указал на заявителя как на соучастника преступления. В доме заявителя был произведен обыск; были изъяты несколько компакт дисков, аудио приемник и телефонный аппарат.

8. Предположительно в тот же вечер около 6 ч. вечера заявитель был задержан у себя дома двумя сотрудниками Поспелихинского районного отделения внутренних дел Алтайского края. Заявитель был доставлен в отделение милиции и.помещен в изолятор временного содержания. В неуказанное время в тот же день гр. С., следователь Поспелихинского районного отделения внутренних дел уведомил прокурора Поспелихинского района о задержании заявителя. Уведомление следователя не содержит исходящего номера и указания на время.

9. Согласно данным, предоставленным заявителем, 7 ноября 2001 г. в 11 часов утра он проглотил открытую безопасную булавку в знак протеста против незаконного, по его мнению, задержания. Заявитель был доставлен в государственную больницу для рентгенологического обследования, которое подтвердило присутствие в его желудке безопасной булавки. Приблизительно в полдень заявитель был доставлен обратно в отделение милиции. Сотрудники милиции раздели его, оставив на нем только нижнее белье, и приковали за обе руки наручниками к решетке в коридоре изолятора временного содержания. В 7 часов вечера ему дали стул. Ночью ему разрешили спать на полу. Он оставался в наручниках, ему давали воду и чай, но не кормили. Утром 8 ноября 2001 г. заявитель был допрошен следователем. В 2 часа дня заявитель почувствовал себя плохо и был осмотрен врачами скорой медицинской помощи. В 17.00 заявитель был освобожден.

10. По сведениям, предоставленным властями Российской Федерации, 7 ноября 2001 г. в 20.00 заявитель проглотил открытую безопасную булавку. После обследования в больнице заявитель был доставлен обратно в отделение милиции. Он угрожал вскрыть себе вены. Заявителя вывели из камеры, осмотрели и пристегнули его за одну руку наручниками к металлической решетке. Он оставался под наблюдением дежурного сотрудника милиции. Ночью заявителю были выданы матрас и постельные принадлежности. Наручники постоянно меняли с одной руки на другую. Заявителя водили в туалет по его просьбе, а также давали воду и чай. Утром 8 ноября 2001г. следователь С. допросил заявителя. Примерно в час дня заявитель пожаловался на плохое самочувствие по причине того, что проглотил лезвие бритвы. Он был осмотрен врачами скорой медицинской помощи, которые обнаружили, что жалоба заявителя является необоснованной.

11. 9 ноября 2001 г. гр. А. был снова допрошен, и он заявил, что совершил кражу один. Не похоже, чтобы заявитель впоследствии подвергался уголовному преследованию за совершение кражи в ночь с 4 на 5 ноября 2001 года. Однако он был приговорен к лишению свободы в связи с совершением иных преступлений.

12. Как видно из справки без указания даты, выданной прокуратурой Поспелихинского района, журнал учета лиц, содержащихся под стражей, и журнал учета извещений о произведенных задержаниях за 2001 год, не содержат никакой информации относительно задержания заявителя в период с 6 по 8 ноября 2001 г. в соответствии со ст. 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.

В. Иск о компенсации ущерба

13. В феврале 2003 г. заявитель обратился в суд и предъявил к Поспелихинскому районному отделению внутренних дел иск о компенсации морального вреда, причиненного, как утверждал заявитель, незаконным задержанием и использованием наручников 7 и 8 ноября 2001 г. Решением от 3 апреля 2003 г. Поспелихинский районный суд отказал в удовлетворении исковых требований заявителя. Ни заявитель, ни его представители не присутствовали на судебном заседании. 23 июля 2003 г. Алтайский краевой суд отменил решение первой инстанции на том основании, что присутствие заявителя на суде не было обеспечено, и направил дело на новое рассмотрение. Министерство финансов было привлечено в качестве соответчика в деле, отправленном на новое рассмотрение.

14. 22 сентября 2003 г. районный суд отказал в удовлетворении исковых требований заявителя. На основании показаний следователя С. суд установил, что заявитель был задержан в период с 6 по 8 ноября 2001 г. на законных основаниях с целью опровержения или подтверждения подозрения о его причастности к краже. Районный суд далее постановил, что использование наручников было также законным и обоснованным. В своем решении суд руководствовался показаниями свидетелей: другого задержанного гр. 3 и двух дежурных сотрудников отделения милиции По. и Пу. Свидетели утверждали, что заявитель использовал устные ругательства и кричал, стучал в дверь и призывал к массовым беспорядкам, угрожал вскрыть себе вены лезвием бритвы. На него были одеты наручники в целях предупреждения возникновения массовых беспорядков и причинения вреда собственному здоровью. В то время, пока он находился в наручниках, его давали еду и питьё, а также предоставили матрас для сна в ночное время, а также ему было разрешено пользоваться туалетом. Районный суд установил, что применение наручников с 20.00 7 ноября до 13.00 8 ноября 2001 г. соответствовало требованиям ст. 45 Федерального Закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», предусматривающей применение специальных средств в местах содержания под стражей для пресечения массовых беспорядков и попыток подозреваемого или обвиняемого причинить вред себе. По мнению районного суда, применение наручников не нарушало прав заявителя, не причиняло ему физических страданий и не умаляло его честь и достоинство.

15. 10 декабря 2003 г. Алтайский краевой суд оставил решение суда в силе. Он отметил, что лишение заявителя свободы не противоречит законодательству Российской Федерации и требованиям Конвенции, так как его задержание был произведен на законном основании с тем, чтобы он предстал перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения.

С. Заявление о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции

16. Тем временем в сентябре 2003 г. заявитель направил прокурору Алтайского края заявление о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции, которые, по утверждению заявителя, несли ответственность за его незаконное задержание и использование наручников.

17. 29 сентября 2003 г. гр. М., следователь Поспелихинской районной прокуратуры, отказал в возбуждении уголовного дела. Он отметил, что районное отделение внутренних дел Поспелихинского района не располагает; документами или протоколами относительно задержания заявителя в ноябре 2001 г. Он получил пояснения от следователя С, который отрицал факт задержания заявителя в качестве подозреваемого. В силу данного свидетельства, следователь прокуратуры заключил, что заявитель не подвергался задержанию или содержанию под стражей в районном отделении внутренних дел в период с 6 по 8 ноября 2001 г.

18. 23 октября 2003 г. прокурор Поспелихинского района отменил постановление следователя М. и дал поручение своему заместителю, гр. Ч., о возобновлении проверки.

19. Постановлением от 4 ноября 2003 г. Ч. отказал в возбуждении уголовного дела на основании утверждений заявителя. Он не допрашивал заявителя лично, но вместо этого сослался на показания заявителя в районном суде. Гр. Ч. допросил следователя С, который отказался от своих предыдущих заявлений и подтвердил факт задержания им заявителя в качестве подозреваемого. Протокол задержания подозреваемого был составлен надлежащим образом, но после того, как заявитель был отпущен на свободу, дознаватель забрал его из отделения милиции с целью последующего приобщения к делу, но в дальнейшем данный протокол где-то затерялся. Гр. Ч. также допросил, начальника и заместителя начальника изолятора временного содержания, которые заявили, что протокол задержания подозреваемого был надлежащим образом составлен и что наручники использовались, чтобы предотвратить попытки заявителя причинить себе вред. Два дежурных сотрудника милиции дали показания в таком же ключе. Полагаясь на данные показания, а также на заключения районного суда по гражданскому делу (см. п. 14 выше), гр. Ч. установил, что использование наручников было законным и обоснованным.

20. Постановлением от 11 февраля 2004 г. районный суд подтвердил законность постановления Ч. Было установлено, что проверка была проведена тщательно и полно, были собраны достаточные доказательства законности и обоснованности задержания заявителя и применения к нему наручников. Районный суд принял во внимание справку, предоставленную начальником районного отделения внутренних дел, подтверждающую, что все учетные записи и журналы учета задержанных и подозреваемых за ноябрь 2001 г. хранились в течение года, по истечении которого они были уничтожены. В данной связи районный суд отметил, что «документы были ошибочно уничтожены до истечения установленного срока хранения», но доказательств умысла государственных должностных лиц не имеется. По мнению районного суда у Ч. не было необходимости лично допрашивать заявителя по причине того, что он изложил свои показания достаточно подробно. Также ему не требовалось допрашивать дополнительных свидетелей, включая других задержанных, потому что показании сотрудников отделения внутренних дел было достаточно. В заключение районный суд счел несущественными и отклонил доводы заявителя относительно того, что применение наручников не было отражено ни в одном протоколе, как этого требует закон.

21. 30 сентября 2004 г. краевой суд оставил в силе определение районного суда.

D. Ограничения, касающиеся переписки заявителя

1. Переписка заявителя с Европейским Судом

22. 7 сентября 2007 г. Европейский Суд направил письмо, которым проинформировал заявителя, что его жалоба была коммуыицирована властям Российской Федерации, выступающим в качестве ответчика. Письмо было доставлено в следственный изолятор № 22/4 г. Рубцовска октября 2007 г. и вручено заявителю в неустановленный день. Письмом от 28 ноября 2007 г. заявителю было предложено до января 2008 г. представить свои замечания на доводы властей Российской Федерации. Письмо было доставлено в исправительное учреждение 28 января 2008 г. Письмом от 8 января 2008 г. заявителю была предоставлена копия перевода на английский язык замечаний властей Российской Федерации. Данное письмо было доставлено в исправительное учреждение 17 января 2008 г. и вручено заявителю 11 февраля 2008 г. Задержки в доставке были связаны с переводом заявителя в другие исправительные учреждения. Все три Письма были подвергнуты цензуре и имели штампы сотрудников исправительных учреждений.

23. Согласно имеющейся информации 20 мая 2008 г. следственный изолятор направил письмо заявителя в Европейский Суд. Однако, Почта России вернула письмо в следственный изолятор с требованием увеличить стоимость знаков почтовой оплаты и убрать с конверта липкую ленту. В октябре 2008 г. Тайгинский городской суд Кемеровской области постановил, что отказ отправить почтовое отправление по причине нехватки денежных средств является незаконным.

24. 29 июля, 28 августа и 11 сентября 2009 г. представители заявителя направили ряд жалоб в Европейский Суд в связи с ограничением переписки между заявителем и Европейским Судом, а также между заявителем и его представителями в Европейском Суде (см. далее).

25. Как видно из справки, выданной администрацией исправительной колонии № 2 Томской области, и представленной властями Российской Федерации, в период с августа 2007 г. по сентябрь 2009 г. заявитель предоставил ряд писем для отправки в Европейский Суд. Список исходящей корреспонденции содержит различные записи, такие как «жалоба», «ходатайство», «дополнительная жалоба», «запрос о ходе расследования», «запрос о получения предыдущего письма», «запрос относительно списка ранее представленных документов», «жалоба о нарушения прав». По предоставленной информации, записи регистрации писем, представленных для отправки в 2009 г., содержали отметку «запечатанный конверт» без какой-либо дополнительной расшифровки содержания.

2. Переписка заявителя с его представителем в Европейском Суде.

26. 29 января 2008 г. неправительственная организация «Центр содействия международной защите» в Москве получила от заявителя письмо с приложенной к нему доверенностью на имя гр-ки Мисакян для представления интересов заявителя на судебных разбирательствах в Европейском Суде.

27. 2 и 11 сентября, 16 октября 11 декабря и 12 марта 2009 г. заявитель направлял письма на имя гр-ки Мисакян по адресу Центра содействия международной защите. Письма содержали сопроводительные документы администрации исправительных колоний с кратким описанием их содержания. 6 июня 2009 г. гр-ка Мисакян направила письмо заявителю, который в тот момент находился в больнице исправительного учреждения № 1 Томской области. 15 июня 2009 г. письмо было подвергнуто цензуре, и на нем был проставлен штамп администрации исправительного учреждения; штамп был проставлен непосредственно над текстом письма. Тем временем, 8 июня 2009 г. Центр содействия международной защите получил письмо от заявителя, конверт данного письма имел штамп с указанием, что оно было подвергнуто цензуре сотрудником, ответственным за переписку осужденных.

28. Как можно видеть из справки, выданной администрацией исправительной колонии № 2 Томской области и предъявленной властями Российской Федерации, в 2008 и 2009 гг. заявитель предоставил ряд писем для отправки гр-ке Мисакян по адресу Центра содействия международной защите. Список исходящей корреспонденции содержит различные учетные записи, такие как «заявка на получение правовой помощи», «жалоба относительно судебных разбирательств в Европейском Суде», «жалоба», «письмо -ответы на вопросы Европейского Суда»; «заявка относительно правовой помощи», «заявка относительно образцов документов»; «заявка касательно перевода»; и «личное письмо».

29. 14 сентября 2009 г. представитель заявителя направила письменное обращение в администрацию исправительной колонии № 2 Томской области, в котором указала, что она представляет интересы заявителя в Европейском Суде, и ее переписка с заявителем должна быть неприкосновенной и конфиденциальной.

30. 5 октября 2009 г. представитель заявителя направила ему заказное письмо, на конверте которого было указано «от адвоката Мисакян». Данное письмо вернулось к ней с пометкой «не востребовано до 8 декабря 2009 г.».

31. В ноябре и декабре 2009 г. заявитель представил для отправки три письма, адресованных гр-ке Мисакян. Администрация исправительных учреждений произвела отправку данных писем с сопроводительными письмами в которых было указано количество страниц в корреспонденции. Одна из таких записок была адресована Центру содействия международной защиты, две другие записки содержали указание, что письма были адресованы «адвокату Мисакян».

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА.

А. Задержание и заключение подозреваемых под стражу

32. Согласно ст. 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (УПК РСФСР), возможно задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, только при наличии одного из следующих оснований: 1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения; 2) когда очевидцы прямо укажут на данное лицо, как на совершившее преступление; 3) когда на подозреваемом или на его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления. О всяком случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления необходимо составить протокол с указанием оснований, мотивов, времени и места задержания, объяснений задержанного. В течение двадцати четырех часов необходимо сделать письменное сообщение прокурору. В течение сорока восьми часов с момента получения извещения о произведенном задержании прокурор обязан дать санкцию на заключение под стражу либо освободить задержанного.

33. Согласно ст. 123 УПК РСФСР, если подозреваемый был задержан или в отношении его избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, его допрос производится немедленно. Однако если произвести допрос немедленно не представляется возможным, подозреваемый должен быть допрошен не позднее двадцати четырех часов с момента задержания.

34. Согласно ст. 1069 Гражданского кодекса РФ (ГК РФ), вред, причиненный в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов подлежит возмещению. Вред возмещается за счет соответственно казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования. Согласно п. 1 ст. 1070 Гражданского Кодекса РФ в предыдущей редакции, вред, причиненный гражданину в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу возмещается за счет казны Российской Федерации в полном объеме независимо от вины должностных лиц. Согласно п. 2 ст. 1070 Гражданского Кодекса РФ, вред, причиненный в результате незаконной Деятельности органов дознания или прокуратуры, возмещается по основаниям и в порядке, которые предусмотрены ст. 1069 Гражданского Кодекса РФ.

В. Переписка задержанного лица.

35. Ч. 2 ст. 23 Конституции РФ предусматривает, что каждый имеет право на тайну переписки и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения. Согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Конституционный суд РФ определил, что указанные ограничения действуют также в отношении осужденных к отбыванию наказания в виде лишения свободы лиц и сопутствующих ему ограничений (определения от 16 октября 2003 г. и 17 октября 2006 г.).

36. Согласно ст.91 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, получаемая и отправляемая осужденными корреспонденция подвергается цензуре. Тем не менее, переписка осужденного с судом, прокуратурой, вышестоящим органом уголовно-исполнительной системы, а также с Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации, уполномоченным по правам человека в субъекте Российской Федерации, Европейским Судом по правам человека цензуре не подлежит. Переписка осужденного с защитником или иным лицом, оказывающим юридическую помощь на законных основаниях, цензуре не подлежит, за исключением случаев, если администрация исправительного учреждения располагает достоверными данными о том, что содержащиеся в переписке сведения направлены на осуществление преступной деятельности. В этих случаях контроль корреспонденции осуществляется по мотивированному постановлению администрации исправительного учреждения. Кроме того, согласно п. 50 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, принятых Министерством юстиции Российской Федерации 3 ноября 2005 г. (Приказ № 205), исходящая корреспонденция опускается в почтовые ящики или передается представителю администрации в незапечатанном виде, за исключением корреспонденции, адресованной в организации и должностным лицам.

37. Верховный Суд Российской Федерации изучил законность вышеприведенных норм и постановил, что их целью является «защита прав и законных интересов других лиц», и они не противоречат требованиям п. 2 ст. 8 Конвенции, которая, в свою очередь, провозглашает приоритет «национальной безопасности» и «защиту прав и свобод других лиц». Суд также постановил, что применение цензуры является «ничем иным», как реализацией права, и, следовательно, не может считаться нарушением права на уважение его переписки, и, в любом случае, режим цензуры подвергается постоянному контролю и надзору (см. решения суда от 13 июня и 5 сентября 2006 г.).

38. 26 декабря 2006 г. Министерством юстиции Российской Федерации был принят «Административный регламент исполнения государственной функции по организаций рассмотрения предложений, заявлений и жалоб осужденных и лиц, содержащихся под стражей» (Приказ № 383). П. 11 Административного регламента предусматривает, что расходы по приобретению канцелярских товаров и оплата расходов по пересылке письменных обращений производится в соответствии с действующими нормативными правовыми актами Российской Федерации. П. 17 Административного регламента предусматривает, что обращения, адресованные прокурору, в суд или иные органы государственной власти, осуществляющие контроль за местами содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых, а также за деятельностью учреждений и органов УИС, Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации, уполномоченным по правам человека в субъектах Российской Федерации, в Европейский Суд по правам человека цензуре не подлежат и не позднее следующего за днем подачи обращения или ходатайства рабочего дня направляются адресату в запечатанном пакете. Согласно п. 18 Административного регламента, обращения, адресованные в другие органы государственной власти, общественные объединения, а также защитнику, должны быть направлены по принадлежности администрацией места содержания под стражей не позднее трех дней с момента их подачи. Согласно п. 19 Административного регламента, ответы на «предложения, заявления и жалобы» подозреваемых, обвиняемых или осужденных не позднее чем в трехдневный срок после поступления выдаются им под роспись. При отказе заявителя хранить ответ у себя он приобщается к его личному делу. С мая 2009 г., такая входящая корреспонденция прочитывается вслух, а не вручается заключенному, и ее приобщение к личному делу заключенного является обязательным; заключенный может получить копию для личного пользования. Согласно п. 54 Административного регламента, в целях реализации прав подозреваемых, обвиняемых и осужденных на подачу жалобы в Европейский Суд по правам человека заявитель информируется администрацией учреждения УИС о порядке подачи таких жалоб, ему предоставляется официальный формуляр жалобы, пояснительная записка и почтовые реквизиты Европейского Суда.

39. Согласно ст. 20 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых й обвиняемых в совершении преступлений» (Закона № 103-ФЗ), переписка подозреваемых и обвиняемых осуществляется только через администрацию места содержания под стражей. Отправление и получение корреспонденции осуществляются за счет средств подозреваемых и обвиняемых. Переписка подвергается цензуре. Письма, содержащие сведения, которые могут помешать установлению истины по уголовному делу Или способствовать совершению преступления, адресату не отправляются, подозреваемым и обвиняемым не вручаются. Вручение писем, поступающих на имя подозреваемого или обвиняемого, а также отправление его писем адресатам производятся не позднее чем в трехдневный срок со дня поступления письма или сдачи его подозреваемым или обвиняемым. При необходимости перевода письма на государственный язык Российской Федерации или государственный язык субъекта Российской Федерации срок передачи письма может быть увеличен на время, необходимое для перевода. Письма, поступившие на имя подозреваемого или обвиняемого после его убытия из места содержания под стражей, не позднее чем в трехдневный срок после их получения отправляются по месту его убытия. Согласно ст. 21 Закона № 103 -ФЗ, корреспонденция заключенных (подозреваемых и обвиняемых), адресованная в органы государственной власти, органы местного самоуправления и общественные объединения, направляются через администрацию места содержания под стражей. Корреспонденция, адресованная прокурору, в суд, Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации, уполномоченным по правам человека в субъектах Российской Федерации, в Европейский Суд по правам человека, цензуре не подлежит. Корреспонденция, адресованная в другие органы государственной власти, общественные объединения, а также защитнику, должна быть рассмотрена администрацией места содержания под стражей и направлена по принадлежности не позднее трех дней с момента их подачи.

С. Другие применимые нормы права

40. Согласно ст. 49 Уголовно-процессуального Кодекса РФ от 2001 г. защитник - это лицо, осуществляющее защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу. В ней также указано, что адвокат допускается к участию в уголовном деле в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера, выданный адвокатским кабинетом, в которой он практикует, и позволяющих ему представлять интересы соответствующего лица.

41. Согласно ст. 45 Закона № ЮЗ-ФЗ от 1995 г. наручники в отношении подозреваемого или обвиняемого могут быть применены в следующих случаях: для пресечения неправомерного сопротивления подозреваемого или обвиняемого, попытки побега подозреваемого или обвиняемого, попытки подозреваемого или обвиняемого причинить вред окружающим или себе.

III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ДОКУМЕНТЫ СОВЕТА ЕВРОПЫ.

42. Комитет Министров Совета Европы принял Рекомендацию Rec(2006)2 к государствам-членам по применению Европейских пенитенциарных правил, которые в соответствующей части гласят следующее:

"23.1 Все заключенные имеют право на получение правовой помощи, и администрации мест лишения свободы обязаны предоставить разумные возможности для получения доступа к такой помощи.

23.2 Заключенные могут советоваться по любым правовым вопросам с адвокатом по своему выбору и за свой счет.

23.3 В тех случаях, когда существует признанная система бесплатной правовой помощи, администрация обязана проинформировать об этом всех заключенных.

23.4 Консультации и любое общение между заключенными и их адвокатами, включая переписку по правовым вопросам, носят конфиденциальный характер.

23.5 В исключительных обстоятельствах судебный орган может установить ограничения в отношении такой конфиденциальности с целью предотвращения тяжких преступлений или серьезной угрозы безопасности в месте лишения свободы.

23.6 Заключенные должны иметь доступ к документам, касающимся судебно-следственных действий в отношении них, или иметь такие документы у себя.

24.1 Заключенным разрешается максимально часто общаться по почте, по телефону или с помощью иных средств связи со своими семьями, другими лицами и представителями внешних организаций; разрешается также посещение лиц, содержащихся под стражей, указанными лицами.

24.2 Общение и посещения могут быть ограничены или поставлены под контроль, если это необходимо для продолжения уголовного расследования, поддержания порядка и безопасности, предотвращения уголовных преступлений и защиты жертв преступлений, однако такие ограничения, включая специальные ограничения, устанавливаемые судебным органом, должны допускать приемлемый минимальный уровень общения.

24.3 В национальном законодательстве должны быть указаны национальные и международные органы и должностные лица, общение заключенных с которыми не ограничивается."

43. Европейское соглашение от 1996 г., касающееся лиц, участвующих в процедурах Европейского суда по правам человека, в соответствующей части гласит:

Статья 3

«Договаривающиеся Стороны уважают право лиц, упомянутых в пункте 1 статьи 1 настоящего Соглашения, свободно вести переписку с Европейским Судом.

Что касается лиц, содержащихся под стражей, осуществление этого права, в частности, подразумевает, что:

такие лица имеют право переписываться и консультироваться вне слушания о других лицах с адвокатом, квалифицированным предстать перед судами страны, где они задержаны, в отношении заявления Суду или любых процедур, вытекающих из них.

В применение предыдущих пунктов не должно быть никакого вмешательства государственной власти, за исключением такого, которое соответствует закону и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, для выявления или судебного преследования уголовного преступления или для защиты здоровья».

Российская Федерация не является участником данного Соглашения.

IV. ОГОВОРКА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

44. Федеральный закон о ратификации Конвенции, принятой на территории Российской Федерации 5 мая 1998 г., содержит следующую оговорку:

«Российская Федерация в соответствии со статьей 64 Конвенции заявляет, что положения пунктов 3 и 4 статьи 5 не препятствуют применению нижеследующих положений законодательства Российской Федерации: санкционированного абзацем вторым пункта 6 раздела второго Конституции Российской Федерации 1993 года временного применения установленного частью 1 статьи 11, частью 1 статьи 89, статьями 90, 92, 96, 96.1, 96.2, 97, 101 и 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР от 27 октября 1960 года, с последующими изменениями и дополнениями порядка ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления...»

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

45. Заявитель утверждал, что использование в его отношении наручников 7 и 8 ноября 2001 г. противоречило ст. 3 Конвенции, которая гласит следующее.

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

А. Приемлемость

46. Власти Российской Федерации заявили, что не имеется доказательств того, что в соответствии с п. 1 ст. 35 Конвенции заявителем было соблюдено правило шести месяцев относительно жалобы о применении наручников, а также жалобы о его задержании и содержании под стражей.

47. Суд отмечает, что данные жалобы были впервые направлены заявителем письмом от 19 мая 2004 г., в то время, как соответствующее окончательное решение было принято 10 декабря 2003 г. Заявитель повторно направил жалобы и последующую корреспонденцию на бланке 19 июля 2004 г. Таким образом, возражение властей Российской Федерации отклоняется.

48. Суд отмечает, что настоящая жалоба в соответствии со ст. 3 Конвендии не является явно необоснованной в значении п.З ст. 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Таким образом, она должна быть признана приемлемой.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон.

49.Власти Российской Федерации утверждали, что применение наручников имело целью защитить заявителя, в частности от дальнейших попыток причинить вред самому себе. Применение наручников было связано с законным задержанием и содержанием под стражей и, соответственно, не противоречит требованиям ст. 3 Конвенции, в частности при условии обеспечения надлежащих условий содержания заявителя под стражей (см. п.10 выше).

50. Заявитель утверждал, что он не располагал информацией относительно предъявленного ему обвинения и видел в проглатывании безопасной булавки и угрозе вскрыть себе вены единственно возможный способ привлечь внимание компетентных органов, не подконтрольных сотрудникам милиции. Сотрудники милиции не составили никаких протоколов относительно его поведения в соответствующие дни. Согласно Федеральному закону от 15 июля "1995ТГ7-№1033 обвиняемых в совершении преступлений» применение наручников в качестве меры пресечения массовых беспорядков, было незаконным. Веской причины использовать наручники в отношении заявителя не имелось. Просьбы заявителя предоставить информацию относительно оснований его задержания не представляли собой вызывающего поведения. Действия сотрудников следственного изолятора равнозначны бесчеловечному и унижающему достоинство обращению (см. п. 9 выше). Вместо этого сотрудники могли бы произвести личный досмотр и поместить заявителя в одиночную камеру.

2. Мнение Суда.

51. Суд неоднократно указывал в своих постановлениях, что в соответствии со ст. 3 Конвенции государство должно обеспечить содержание лица под стражей в таких условиях, в которых бы уважалось его человеческое достоинство, такими способами и методами, при которых лицо не терпит душевных страданий и лишений, превышающих неизбежный уровень страданий при заключении (см. Постановление Европейского Суда по делу «Кудла против Польши» (Kudla v. Poland)[BTl], пп. 92-94, жалоба №30210/96, ЕСПЧ 2000-XI Для того чтобы жестокое обращение подпадало под действие ст. 3 Конвенции, оно должно достичь минимального уровня жестокости. Оценка этого уровня относительна. Она зависит от всех обстоятельств дела, в том числе от продолжительности жестокого обращения, его физических и моральных последствий для заявителя и, в некоторых случаях, от пола, возраста и состояния здоровья потерпевшего (см., среди прочих источников, вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу «Кудла против Польши», п. 91, и Постановление Европейского Суда по делу «Пирс против Греции» (Peers v. Greece), п. 67, жалоба № 28524/95, ЕСПЧ 2001-III). Несмотря на тот факт, что цель такого обращения является условием, которое необходимо принять во внимание, в частности, существовало ли намерение оскорбить или унизить достоинство потерпевшего, отсутствие любой такой цели не всегда неминуемо приводит к определению того факта, что отсутствовало нарушение ст. 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу «Пирс» (Peers), упомянутое выше, п.74).

52. Обычно применение наручников не обусловливает нарушения ст. 3 Конвенции в случае, когда такая мера налагается в связи с правомерным содержанием под стражей и не влечет за собой применение силы или публичного воздействия, превышающих разумные меры. В этой связи необходимо, например, рассмотреть опасность побега лица или причинения телесных повреждений или ущерба (см.-Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1997 г. по делу «Ранинен против Финляндии», «Отчеты по приговорам и решениям суда» 1997-VIII; также см. дело «Муизелъ против Франции» (Mouisel v. France), п. 47, жалоба № 67263/01, ЕСПЧ 2002-ГХ, а также Постановление Европейского Суда по делу «Энаф против Франции» (Henaf v. France), п. 49, жалоба № 65436/01, ЕСПЧ 2003-XI).

53. Возвращаясь к обстоятельствам дела, поскольку вопрос правомерности задержания и содержания под стражей заявителя поднимает вопросы по ст. 5 Конвенции (см. ниже), необходимо отметить, что Федеральный Закон от 15.07.1995 № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» не предусматривает применения наручников для прекращения массовых беспорядков. Соответственно, единственной уважительной причиной применения наручников могла быть необходимость предотвращения причинения вреда заявителя самому себе (см. п. 41 выше). Действительно, после того как заявитель проглотил безопасную булавку и пригрозил причинением себе дальнейшего вреда, сотрудники следственного изолятора могли на законных основаниях рассмотреть меры по обеспечению его здоровья и соответствующих условий содержания. Европейский Суд повторно заявляет в этой связи, что власти обязаны защищать лиц, находящихся в заключении, и что на Государство возлагается ответственность за любой вред здоровью, причиненный в течение заключения (помимо других прецедентов см. Постановление Европейского Суда по делу «Тарариева против Российской Федерации» (Tarariyeva v. Russia) п. 73, жалоба № 4353/03, ЕСПЧ 2006-XV).

54. Суд отмечает, что после того, как заявитель проглотил булавку, ему была оказана медицинская помощь. Отсутствует указание на тот факт, что указанная помощь была несоответствующей. Необходимо отметить, что решение о применении наручников было оправдано повторными угрозами заявителя о причинении себе вреда. И наконец, Европейский Суд отмечает, что после того, как национальным властям спустя почти два года была предоставлена информация по данной жалобе, они провели несколько расследований для установления соответствующих фактов, насколько это было возможно в указанное время.

55. Принимая во внимание вышеприведенные соображения, Европейский Суд считает что решение национальных властей о применении к заявителю наручников, не является несовместимым с уважением человеческого достоинства, и считает, что заявитель не подвергался унижающему достоинство обращению. Оставшиеся утверждения заявителя, в частности связанные с существенными условиями его содержания под стражей, не были обоснованы.

56. Следовательно, нарушение статьи 3 Конвенции отсутствовало.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ.

57. Заявитель указывал на тот факт, что он был лишен свободы с 6 по 8 ноября 2001 г. в нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции, которая гласит:

«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом.

...

(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

А. Приемлемость

58. Власти Российской Федерации заявили, что жалобы были поданы с нарушением сроков.

59. Европейским Судом уже было установлено, что жалобы заявителя были поданы в течение периода шесть месяцев, предусмотренного п. 1 ст. 35 Конвенции (см. п. 47 выше).

60. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении п. 3 ст. 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Таким образом, она должна быть признана приемлемой.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон.

61. Государство утверждало, что задержание заявителя было правомерным и соответствовало положениями ст. 122 Уголовного процессуального кодекса РФ (УПК РФ); принимая во внимание заявление гр. А. и доказательства, изъятые дома у заявителя. Обоснованное подозрение в отношении заявителя было связано с преступлением, подпадающим под ст. 122 УПК РФ, и, следовательно, подпадающее под действие положений п. 1(c) ст. 5 Конвенции. При задержании заявителя был составлен протокол, и прокурор был поставлен в известность. Со- держание заявителя под стражей соответствовало требованиям УПК РФ. Власти Российской Федерации указали на тот факт, что списки задержанных лиц, ведущиеся в районном отделении внутренних дел и изоляторе временного содержания, были уничтожены в ноябре 2002 г. после окончания срока хранения документов. Как было пояснено следователем С. в 2007 г., протокол о задержании заявителя был утерян. Со стороны тр. С. не было умысла и недобросовестного поведения. Заявителю не следовало ждать почти два года до начала процессуальных действий в национальных судах; он, таким образом, затруднил, если не сделал невозможным, установление соответствующих обстоятельств по делу.

62. Заявитель оспаривал то обстоятельство, что в отношении него существовали обоснованные подозрения. Показания гр. А, указывающие на заявителя в качестве соучастника, не заслуживали доверия, поскольку он был заинтересованным лицом в уголовном судопроизводстве, а не независимым свидетелем. Кроме того заявитель был задержан до обвинительных показаний гр. А. и был освобожден до отказа гр. А. от своих показаний. Следовательно, признание гр. А. не являлось достаточным основанием для задержания заявителя и содержания его под стражей. В любом случае, до освобождения из-под стражи 8 ноября 2001 г. заявителю не было предъявлено официального обвинения в совершении уголовного преступления. В качестве подозреваемого заявителя ни разу не вызвали на допрос в течение 24 часов в нарушение УПК РФ (см. п. 32). На самом деле, в протоколе допроса заявитель указывается в качестве «свидетеля». Более того, не был составлен протокол о его аресте в подтверждении правомерности такого задержания, содержания под стражей и освобождения. При отсутствии такого протокола невозможно установить, были ли основания для лишения свободы заявителя существенны и достаточны. и наконец, уведомление прокурора не было передано в надлежащие сроки, а было, по всей вероятности, сфальсифицированы в 2003 г. Версия событий касательно утери документов следователем не выдвигалась во время судопроизводства в 2003 г., но впервые была выдвинута в 2007 г.

2. Мнение Суда.

(а) Установление соответствующих фактов

63. Суд обращает внимание на тот факт, что национальные власти изначально предприняли попытку оспорить факт задержания заявителя (см. п. 12 и 17 выше). Однако после отказа от своих показаний уголовное расследование и суд обнаружили во время гражданского судопроизводства со ссылкой на показания должностных лиц, что присутствие заявителя в районном отделении внутренних дел и изоляторе временного содержания с 6 по 8 ноября 2001г. соответствовало ст.122 УПК РФ в отношении лиц подозреваемых в совершении уголовного преступления.

64. Тот факт, что заявитель был лишен свободы примерно в 6 часов вечера 6 ноября 2001 г.; не оспаривается. Однако, что касается времени освобождения, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель был освобожден примерно в 13:00 того дня. Заявитель утверждал, что он был освобожден в 17:00.

65. В данной связи Европейский Суд вновь отмечает, что рассмотрение дел в рамках Конвенции, к каковым относится рассмотрение дела по настоящей жалобе, не всегда связано с неукоснительным применением принципа affirmanti incumbit probatio (утверждающий обязан подтвердить своё утверждение), поскольку в ряде случаев только власти Российской Федерации, выступающие в качестве ответчика, обладают доступом к информации, которая может подтвердить или опровергнуть утверждения. На основании непредставления властями Российской Федерации такого рода информации без удовлетворительного объяснения можно сделать вывод об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 6 апреля 2004 г. по делу «Ахмет Озкан и другие против Турции» (Ahmet Ozkan and Others v. Turkey), n. 426, жалоба №21689/93).

66. В отношении протокола о задержании, заявитель утверждал, что его никогда не существовало. Национальный суд установил, что протокол и список задержанных лиц, ведущийся в изоляторе временного содержания, был уничтожен до окончания срока хранения документов (см. п. 20 Постановлением от 4 ноября 2003 г. Ч. отказал в возбуждении уголовного дела на основании утверждений заявителя. Он не допрашивал заявителя лично, но вместо этого сослался на показания заявителя в районном суде. Гр. Ч. допросил следователя С, который отказался от своих предыдущих заявлений и подтвердил факт задержания им заявителя в качестве. подозреваемого. Протокол задержания подозреваемого был составлен надлежащим образом, но после того, как заявитель был отпущен на свободу, дознаватель забрал его из отделения милиции с целью последующего приобщения к делу, но в дальнейшем данный протокол где-то затерялся. Гр. Ч. также допросил начальника и заместителя начальника изолятора временного содержания, которые заявили, что протокол задержания подозреваемого был надлежащим образом составлен и что наручники использовались, чтобы предотвратить попытки заявителя причинить себе вред. Два дежурных сотрудника милиции дали показания в таком же ключе. Полагаясь на данные показания, а также на заключения районного суда по гражданскому делу (см. п. 14 выше), гр. Ч. установил, что использование наручников было законным и обоснованным.

Показания следователя С, что он заменил или потерял протокол. Власти Российской Федерации также указали на тот факт, что списки задержанных лиц, ведущиеся в районном отделении внутренних дел и изоляторе временного содержания, были уничтожены в ноябре 2002 г. после окончания срока хранения документов.

67. Принимая во внимание вышеприведенные соображения, а также при отсутствии письменных доказательств, предоставление которых относилось к обязанности национальных властей, Европейский Суд признает, что заявитель был отпущен примерно в 17:00 8 ноября 2001 г.

(b) Оценка срока содержания под стражей

68. Европейский Суд вновь указывает в первую очередь на тот факт, что в соответствии с п. 1 ст. 5 Конвенции необходимо, чтобы содержание под стражей было «правомерным», что включает в себя условие о соблюдении процедуры, предусмотренной законом. В данном аспекте Конвенция ссылается на национальный закон и указывает на обязанность соблюдать существо дела и процессуальные действия такого закона, но дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы соответствовало цели ст. 5 Конвенции, а именно: защите физических лиц от произвола (см. недавний прецедент, Постановление Европейского Суда по делу «Медведъев и другие против Франции» [БЩ (Medvedyev and Others v. France), п. 79, жалоба №3394/03, ЕСПЧ2010-...).

69. Национальные власти и особенно суды в первую очередь должны толковать национальный закон, а именно, правила процессуального характера, и Европейский Суд не будет заменять свое толкование на толкование национального закона при отсутствии произвола. Однако, поскольку в соответствии с п. 1 ст. 5 Конвенции несоблюдение национального закона влечет за собой нарушение Конвенции, из этого следует, что Европейский суд вправе и должен использовать определенные полномочия для рассмотрения того, насколько был соблюден этот закон (см. Постановление Европейского Суда от 10 августа 2006 г. по делу «Тошев против Болгарии» (Toshev v. Bulgaria), п. 58, жалоба № 56308/00, и Постановление Европейского Суда от 18 июня 2009 г. по делу «Штейн против Российской Федерации» {Shteyn (Stein) v. Russia), пп. Ш и. 94, жалоба № 23691/06,).

70. Нарушения в ходе порядка содержания под стражей не обязательно означают, что данное содержание под стражей является «незаконным» в свете п. 1 ст. 5 Конвенции; Европейскому Суду необходимо установить, являлись ли недостатки в порядке содержания под стражей заявителя «грубым и явным нарушением правил», таким, которое означает признание рассматриваемого срока содержания под стражей незаконным «Мурен против Германии (Mooren v. Germany), п. 84, жалоба №11364/03, ЕСПЧ 2009г. и Постановление Европейского Суда от 5 ноября 2009 г. по делу «Колеей против Болгарии» (Kolevi v. Bulgaria), п. 177, жалоба № 1108/02).

71. Суд считает, и стороны выражают согласие с тем фактом, что задержание заявителя и его содержание под стражей подпадает под действие п. 1(c) ст. 5 Конвенции, а именно, что заявитель был лишен свободы, «чтобы предстать перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения». Европейский Суд считает, что подозрения в отношении заявителя были «обоснованными» по обстоятельствам дела. Отсутствуют указания на нарушение существенных положений национального закона.

72. Также Суд отмечает, что в соответствии с Уголовно-процессуальным Кодексом РФ необходимо составить протокол о задержании и направить уведомление прокурору. В этой связи Европейский Суд повторно отмечает, что Российская Федерация привела оговорку в отношении пп. 3 и 4 ст. 5 Конвенции. Помимо прочего, в оговорке была ссылка на положения Уголовно-процессуального кодекса, по которому лицо может содержаться под стражей до вынесения решения следственных органов при отсутствии каких-либо требований в отношении судебного надзора за содержанием под стражей. Европейский Суд проверил действительность оговорки и пришел к выводу, что она соответствует требованиям ст. 57 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 28 февраля 2002 г.по делу «Лабзов против Российской Федерации» (Labzov v. Russia), жалоба № 62208/00; также см. п. 73 вьгше). Принимая во внимание вышесказанное, заявитель не был доставлен к «судье или иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью». В данном контексте соответствие официальным требованиям национального закона было особенно важным моментом.

73. Национальный суд, рассмотрев дело в двух инстанциях (в отношении судебного надзора за отказами в наказании должностных лиц и по гражданскому делу), установил на основании показаний следователя и сотрудников милиции и следственного изолятора, что задержание заявителя и его содержание под стражей были правомерными.

74. Более того, отсутствие учета задержанных и содержащихся под стражей с фиксацией таких данных, как дата, время и место лишения свободы, имя задержанного, а также основания для содержания под стражей и имя лица, ответственного за лишение свободы должны считаться несовместимыми с самой задачей ст. 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу «Менешева против Российской Федерации» (Menesheva v. Russia), п. 87, жалоба № 59261/00, ЕСПЧ 2006-Ш). По мнению Европейского Суда, утрата протокола или его незаконное уничтожение могут лишить заявителя возможности успешно опротестовывать задержание и содержание под стражей. В этой связи Европейский Суд не упустил из виду тот факт, что заявитель решил подать жалобу в суд только через полтора года после событий. Поскольку заявитель подал жалобу в течение времени, установленного законом, из этого следует, что срок хранения официальной документации, относящейся к претензиям заявителя, был короче, чем вышеупомянутые сроки для осуществления судопроизводства. Соблюдение вышеуказанных сроков хранения документации было возложено на национальные власти.

75. Из этого следует, что ответственность за недоступность протокола о задержании возлагается на национальные власти. Европейский Суд также отмечает, что заявитель не был допрошен незамедлительно, или в течение 24 часов в соответствии с требованиями УПК РФ (см. п. 33 выше). Также отсутствует указание на любое официальное решение в отношении освобождения заявителя. И наконец, нет достаточных доказательств того факта, что вышеупомянутое уведомление прокурора было сделано в соответствии с требованиями УПК РФ (см. п. 8 выше).

76. По мнению Европейского Суда вышеописанные обстоятельства совокупно указывают на неэффективную процессуальную защиту от произвола, что делает задержание заявителя и содержание его под стражей 6-8 ноября 2001 г. несовместимым с требованиями п. 1 ст. 5 Конвенции. Таким образом, Европейский Суд не удовлетворен тем обстоятельством, что заявитель был лишен свободы «в порядке, установленном законом».

77. Следовательно, имело место нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 5 СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ.

78. Заявитель также жалуется на отказ в компенсации за его незаконное задержание и содержание под стражей 6-8 ноября 2001 г. года нарушило положения п. 5 ст. 5 Конвенции, который гласит:

"Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

A. Приемлемость

79. Европейский Суд повторно указал на то, что соблюдение п. 5, ст. 5 Конвенции осуществляется при возможности подать иск о выплате компенсации лишение свободы осуществленное в условиях, противоречащих положениям пп. 1-4. Право на получение компенсации, предусмотренное п. 5, предполагает, что было установлено нарушение одного из пунктов gt, 5 Конвенции либо национальными властями либо Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда по делу «Н.С. против Италии [БП (N.C. v. Italy), п. 49, жалоба № 24952/94, ЕСПЧ 2002-Х; Постановление Европейского Суда по делу «Пантеа против Румынии» (Pantea v. Romania), п. 262, жалоба № 33343/96, ЕСПЧ 2003-VI; и Постановление Европейского Суда от 25 октября 2005г по делу «Федотов против Российской Федерации» (Fedotov v. Russia), п. 83, жалоба № 5140/02).

80. Европейский Суд постановил, что имело место нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции. Далее Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба, в соответствии с п. 5 ст. 5 Конвенции, не является явно необоснованной в значении п. 3 ст. 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Таким образом, она должна быть признана приемлемой.

B. Существо жалобы.

81. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель подал иск о получении компенсации морального вреда, причиненного ему предположительно незаконным задержанием и содержанием под стражей. Национальные суды пересмотрели дело и пришли к выводу о том, что лишение свободы было правомерным. Заявитель участвовал в судопроизводстве. Кроме того, заявитель подал иск против гр. А. и требовал его уголовного преследования в связи с ложным обвинением.

82. Заявитель поддержал свою жалобу.

83. Европейский Суд, во-первых, считает, что власти Российской Федерации не предоставили никаких доводов касательно того, каким образом иск или уголовное преследование в отношении гр. А обеспечит исполнение права заявителя на получение компенсации в значении, предусмотренном п. 5 ст. 5 Конвенции.

84. Во-вторых, в свете представленной информации Европейский Суд отмечает, что компенсация за вред, причиненный в результате задержания и содержания под стражей, мог бы быть возмещен, если бы такие меры были признаны незаконными в соответствии с российским законом (см. п. 34 выше; также см. Постановление Европейского Суда от 6 октября 2005 г. по делу «Шалаев против Российской Федерации» (Shifyayev v. Russia), п. 21, жалоба № 9647/02, и Постановление Европейского Суда от 12 февраля 2009 г. по делу «Нолан и К. против Российской Федерации» (Nolan and К. v. Russia) Заявитель- действительно пытался получить. компенсацию при помощи национального средства правовой защиты. Было не указано, что он нарушил какие-либо процессуальные требования, (см. Решение Европейского Суда от 29 августа 2000 г. по делу «Франциско против Франции)» (Francisco v. France), жалоба № 38945/97; также см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу «Т.П. и К.М. против Великобритании БЩ» (Т.Р. and KM. v. the United Kingdom), пп. 107-110, жалоба № 28945/95, ЕСПЧ 2001-V (выдержки), а также Постановление Европейского Суда от 16 марта 2010 г. по делу «А.Д. и О.Д. против Великобритании» (A.D. and O.D. v. the United Kingdom), пп. 102-104, жалоба №28680/06). Национальные суды двух уровней юрисдикции рассмотрев дело по существу установили, что задержание и содержание под стражей заявителя было правомерным с точки зрения российского законодательства, что было отмечено кассационным судом по п. 1(c) ст. 5 Конвенции (см. п. 15 выше).

85. В этой связи Европейский Суд повторно заявляет, что от национальных властей, включая суды, ожидается толкование и применение национального законодательства в соответствии с Конвенцией, на основании её толкования Европейским Судом. Рассмотрев жалобу заявителя на основании п. 1 ст. 5. Конвенции, Европейский Суд установил, inter alia:, что российские власти несут с учетом необходимых изменении (лат.) помимо прочего (лат.) ответственность в настоящем деле за недоступность протокола о задержании. Европейский Суд вынес решение о том, что нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции по задержанию и содержанию под стражей заявителя состояло в том, что они были осуществлены «с нарушением процедуры, предусмотренной законом» и не было предоставлено достаточных процессуальных гарантий от произвола.

86. В связи с невозможностью применить вышеперечисленные стандарты, национальные суды не обеспечили право заявителя на получение компенсации (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 27 сентября 1990 г. по делу «Вассинк против Нидерландов» (Wassink v. the Netherlands), п. 38, серия А № 185-А, а также Постановление Европейского Суда от 17 марта 2009 г. по делу «Хутман и Меус против Бельгии» (Houtman and Meeus v. Belgium), пп. 45-47, жалоба № 22945/07).

87. Следовательно, имело место нарушение п. 5 ст.5 Конвенции.

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ В ОТНОШЕНИИ ЦЕНЗУРЫ КОРРЕСПОНДЕНЦИИ

88. Заявитель жаловался, что корреспонденция- подвергалась-, цензуре сотрудниками исправительной колонии. Европейский Суд ознакомился с жалобой на основании ст. 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу «Валашинас против Литвы» (Valasinas v. Lithuania), п. 126, жалоба № 44558/98, ЕСПЧ 2001-VIII; Постановление Европейского Суда от 30 ноября 2004 г. по делу «Кляхин против Российской Федерации» (Klyakhin v. Russia), п. 108, жалоба № 46082/99 и Постановление Европейского Суда от 18 февраля 2010 г. по делу «Анатолий Тарасов против Российской Федерации» (Anatoliy Tarasov v. Russia), п. 50, жалоба № 3950/02).

89. Ст. 8 Конвенции гласит:

«1. Каждый имеет право на уважение его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

A. Доводы сторон

90. Заявитель жаловался в связи с тем, что в его корреспонденция из Европейского Суда подвергалась цензуре сотрудниками следственного изолятора с 2004 г. и в последующее время; проверки и копирования его писем в Европейский Суд, включения копий писем в деле задержанного, а также отправки писем с примечаниями, подводящими итог содержанию писем. Заявитель также жаловался, что его переписка с представителем в Европейском Суде, г-жой Мисакян подвергается цензуре.

91. Власти Российской Федерации утверждали, что корреспонденция заявителя с Европейским Судом не контролировалась. Проверка корреспонденции, направляемой на адрес Центра содействия международной защите, была правомерной в соответствии со ст. 91 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации. Администрации исправительной колонии не была предоставлена копия доверенности, уполномочивающая г-жу Мисакян представлять заявителя в Европейском Суде, либо документа, подтверждающего тот факт, что она являлась «адвокатом» в соответствии с требованиями ст. 49 Уголовно-процессуального кодекса РФ.

В. Мнение Суда

1. Приемлемость.

92. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не заявляли, что от заявителя требовалось применить любое национальное средство правовой защиты касательно его жалоб. В силу правила шестимесячного срока подачи жалобы по п. 1 ст. 35 Конвенции, Европейский Суд обладает юрисдикцией в отношении любых действий или бездействий со стороны администрации мест лишения свободы, которые произошли не более чем за шесть месяцев до подачи соответствующих первых жалоб в Европейский Суд.

93. В отношении писем в Европейский Суд заявитель не оспаривал тот факт, что жалоба раскрывала любое «длящееся обстоятельство», влияющее на применение правила о шестимесячном сроке подачи жалобы. Также заявитель не указал, когда он впервые узнал о цензуре своих писем до их отправки в Европейский Суд. Европейский Суд считает, что в любом случае предполагаемое вмешательство в основном касается 2007-2008 гг. (см. п. 25 выше), тогда как жалоба была подана только после 28 августа 2009 г. (см. п. 24 выше). Отсутствуют достаточные фактические данные, свидетельствующие о проверках каких-либо писем в 2009 г. С учетом вышеизложенного, отсутствуют данные, позволяющие полагать, что заявитель не нарушил правило о шестимесячном сроке подачи жалобы. Таким образом, Европейский Суд полагает, что жалоба в данной части была подана с нарушением установленных сроков и должна быть отклонена в соответствии с пп. 1 и 4 ст. 35 Конвенции.

94. Что касается писем из Европейского Суда, было отмечено, что жалоба имеет отношение к трем письмам и была подана в Европейский Суд 29 июля 2009 г. (см. п. 24 выше). Однако заявителю стало известно о самых последних фактах предполагаемого вмешательства не позднее 11 февраля 2008 г. (см. п. 22 выше). Более того, отсутствуют достаточные фактические данные, свидетельствующие о проверках. Из этого следует, что данная часть жалобы также была подана с нарушением установленных сроков и должна быть отклонена в соответствии с пп. 1 и 4 ст. 35 Конвенции.

95. Что касается переписки между заявителем и г-жой Мисакян, Европейский Суд, наоборот; считает, что предполагаемая цензура корреспонденции осуществлялась в период, начиная с 2008 г., и что не менее трех писем были проверены до середины 2009 г. (см. пп. 27 и 28 выше). Таким образом, Европейский Суд считает, что заявитель не нарушил правило о шестимесячном сроке.

96. Следовательно, Европейский Суд считает, что жалоба касательно проверки корреспонденции между заявителем и г-жой Мисакян не была явно необоснованной в значении предусмотренным п. 3 ст. 35 Конвенции. Кроме того, они не являются неприемлемыми по другим основаниям.

2. Существо жалоб

97. Европейский Суд отмечает, что стороны не оспаривают того факта, что письма г-жи Мисакян заявителю подвергались цензуре после получения, и до их отправки. С точки зрения Европейского Суда, такая проверка являлась «вмешательством» в соответствии со ст. 8 Конвенции.

98. Такое вмешательство противоречит положениям ст. 8, если такое вмешательство не осуществляется в соответствии с законом, не преследует одну и более законных целей, предусмотренных п. 2, и не является «необходимым в демократическом обществе» для достижения названых целей (см., помимо прочего, Постановление Европейского Суда от 25 марта 1983 г. по делу «Силвер и другие против Великобритании» (Silver and Others v. the United Kingdom), n. 84, Серия A № 61, а также Постановление Европейского Суда от 18 ноября 2008 г. по делу «Савенковас против Литвы» (Savenkovas v. Lithuania), п. 95, жалоба № 871/02).

99. Власти оспаривали тот факт, что администрация колонии не была поставлена в известность о том, что г-жа Мисакян представляла интересы заявителя в Европейском Суда. Ей было необходимо представить доказательство статуса «адвоката», либо подать распоряжение юридической фирмы о ее назначении или доверенность, которая также требовалась для представительства в Европейском Суде. Таким образом, вмешательство осуществлялось в соответствии со ст. 91 Уголовно-исполнительного кодекса РФ (УИК РФ) и Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, позволяющих проверку входящей и исходящей корреспонденции осужденного заключенного (см. п. 36 выше). Заявитель утверждал, что этот вопрос подпадает под исключение из вышеуказанного правила касательно переписки осужденных лиц с «защитником или иным лицом, осуществляющим юридическую помощь на законных основаниях». Заявитель утверждал, что из содержания писем г-жи Мисакян в 2008 и 2009 гг. следует, что она действовала в качестве его представителя в производстве в Европейском Суде. Впоследствии, после того, как администрации исправительной колонии стало известно о ее статусе адвоката и о том, что она представляет заявителя, проверка корреспонденции продолжалась (см. п. 29 - 31 выше).

100. Европейский Суд отмечает, что ст. 91 УИК РФ разделяет обычную, конфиденциальную переписку осужденного лица и его переписку с лицом, осуществляющим юридическую помощь (для сравнения см. Постановление Европейского Суда от 9 октября 2008 г. по делу «Моисеев против Российской Федерации» (Moiseyev v. Russia), п. 266, жалоба № 62936/00, касательно цензуры корреспонденции заключенных в соответствии с Федеральным Законом от 15.07.1995 № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»). Однако в представленных документах не отражается, что администрация колонии была осведомлена о юридических взаимоотношениях между заявителем и г-жой Мисакян до сентября 2009 г. (см. пп. 27-30 выше). Однако Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации толковали понятие «защитника заявителя» со ссылкой на ст. 49 УПК РФ, что не применялось к юридическим взаимоотношениям между заявителем и его представителем в Европейском Суде.

101. Также, с точки зрения Европейского Суда, невозможно исключить факт того, что г-жа Мисакян могла быть «иным лицом, осуществляющим юридическую помощь на законных основаниях», как указано в ст. 91 УИК РФ. В действительности, заявитель сам указал, что рассматриваемая корреспонденция подпадала под действие такого исключения из правила. Таким образом, если бы г-жа Мисакян представила доверенность и/или документальное доказательство статуса адвоката, то ее переписка с заявителем рассматривалась бы по закону, как конфиденциальная.

102. Таким образом, что касается проверки переписки, являющейся предметом настоящей жалобы, Европейский Суд считает, что отсутствуют достаточные доказательства для рассмотрения такой корреспонденции как подпадающей под исключение из общего правила по ст. 91 УИК РФ.

103. Европейский Суд согласен с тем, что общее правило по ст. 91 УИК РФ применялось в настоящем деле и являлось законным основанием для цензуры корреспонденции. Европейский Суд также отметил, что стороны не указали никаких других актов, регулирующих данный вопрос на национальном уровне. Таким образом, вмешательство в настоящем деле осуществлялось в соответствии с «законом».

104. В то же время, Европейский Суд не может не отметить, что власти Российской Федерации не ссылались ни на какие законные цели в значении, предусмотренном п. 2 ст. 8 Конвенции. Также власти Российской Федерации не представили никаких доводов для оправдания текущей цензуры переписки и не продемонстрировали, что применялись достаточные меры безопасности.

105. Понятие необходимости подразумевает, что вмешательство связано с насущной социальной потребностью и, в частности, пропорционально преследуемой законной цели. При определении «необходимости вмешательства в демократическом обществе», внимание может быть направлено на пределы оценки государства (помимо других прецедентов см. Постановление Европейского Суда по делу «Диксон против Великобритании [БП]» (Dickson v. the United Kingdom), п. 77, жалоба № 44362/04, ЕСПЧ 2007- В то время как национальные власти проводят первоначальную оценку необходимости, окончательная оценка того, были ли указанные причины вмешательства уместными и эффективными, остается предметом для рассмотрения Европейского Суда на соответствие с требованиями Конвенции.

106. При оценке того, являлось ли вмешательство в осуществление права осужденного заключенного на переписку «необходимым» для одной из целей, указанных в п. 2 ст. 8 Конвенции необходимо обратить внимание на обычные и обоснованные требования лишения свободы. Некоторые меры контроля переписки заключенных необходимы и сами по себе не являются несовместимыми с положениями Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу «Сзулук против Великобритании» (Szuluk v. the United Kingdom), п. 46, жалоба № 36936/05, ЕСПЧ 2009-..., с последующими ссылками).

107. Меры по контролю в соответствии с правилами ст. 91 УИК РФ не ограничены по продолжительности или объему. Это положение, не предусматривает способа для осуществления контроля. Не требовалось никаких причин для гарантии его применения. УИК РФ не предусматривает проведение независимой проверки объема и срока использования контрольных мер (см. постановление Европейского Суда по делу «Энеа против Италии [БП]» (Enea v. Italy), пп. 141-143, жалоба № 74912/01, ЕСПЧ 2009-..., и постановление Европейского Суда от 7 января 2010 г. по делу «Онуфриу против Кипра» (Onoufriou v. Cyprus), пп. 109-113, жалоба№ 24407/04).

108. В отношении лиц, отбывающих наказание, Европейский Суд указал, что в настоящем деле не было оснований для осуществления регулярных проверок переписки (см. пп. 42, 43.). В действительности отсутствовал риск безопасности или сговора между заявителем и его адресантом, например, в отношении любого рода дел, находящихся на рассмотрении на национальном уровне, либо любой преступной деятельности или поведения (см. также постановление Европейского Суда от 8 января 2009 г. по делу «Алексеенко против Российской Федерации» (Alekseyenko v. Russia), п. 88, жалоба № 74266/01).

109. Из вышесказанного следует, что в нормах российского законодательства для заявителя отсутствовала возможность обращения к мерам законной зашиты его права на тайну корреспонденции от произвольного вмешательства в него государственных органов.

110. Более того, необходимо отметить, что из предоставленного материала становится очевидным, что в конце 2009 г. администрация колонии рассматривала г-жу Мисакян как «адвоката». Однако переписка все равно- подвергалась цензуре см. выше)...

111. Европейский Суд разработал строгие стандарты в отношении конфиденциальности юридической корреспонденции заключенных. В деле «Петров против Болгарии» (Petrov v. Bulgaria) (п. 43, жалоба № 15197/02 от 22 мая 2008 г.) Европейский Суд изложил свои принципы касательно юридической корреспонденции в условиях лишения свободы, как указано ниже:

«... переписка с юристами... в принципе не подлежит разглашению по ст. 8 Конвенции, а ее регулярное изучение не совпадает с принципами конфиденциальности и профессиональной тайны, имеющей отношение к взаимодействию юриста с клиентом... администрации мест лишения свободы могут открыть письмо юрисконсульта заключенному только при наличии обоснованной уверенности в том, что оно содержит незаконное вложение, которое обычные методы обнаружения не смогли выявить. Однако письмо должно быть только вскрыто, но не прочитано. Необходимо обеспечить соответствующие гарантии предотвращения прочтения письма, например вскрытие письма в присутствии заключенного. С другой стороны, прочтение переписки заключенного с юристом должно быть разрешено только в исключительных случаях, когда власти имеют обоснованную уверенность, что имело место злоупотребление статусом конфиденциальности и что содержание письма угрожает безопасности места содержания под стражей и других лиц, либо имеет уголовно наказуемую направленность. Понятие «разумная причина» будет зависеть от обстоятельств, но предполагается существование фактов или информации, которая докажет объективному надзирателю, что конфиденциальность общения между заключенным и его юристом нарушается...»

112. Европейский Суд в этой связи считает, что как правило, переписка между фактическим или будущим заявителем и ее или его представителем в Европейском Суде должна быть конфиденциальной (см пп. 42,43, а также Постановление Европейского Суда от 25 марта 1992 г. по делу «Кэмпбелл против Великобритании» (Campbell v. the United Kingdom), пп. 49 и 50, серия А № 233).

113. Европейский Суд относительно права подачи жалобы в соответствии со ст. 34 Конвентгии в ряде дел установил, что действия по ограничению контактов заявителя с его представителем, могут расцениваться как вмешательство в осуществление права заявителя на подачу индивидуальной жалобы (например, см. Постановление Европейского Суда от 27 марта 2008 г. по делу «Штукатуров против Российской Федерации» (Shtukaturov v. Russia), п, 140, жалоба № 44009/05, и Постановление Европейского Суда от 10 июня 2010 г. по делу «Захаркин против Российской Федерации» (Zakharkin v. Russia), пп. 157-160, жалоба № 1555/04). Однако Европейский Суд согласился с тем, что может существовать необходимость соблюдения представителем определенных официальных требований до получения доступа к заключенному, например, в целях безопасности или для предотвращения или правосудия (см. Постановление Европейского Суда от 14 января 2010 г. по делу «Мельников против Российской Федерации» (Melnikov v. Russia), п. 96, жалоба № 23610/03).

114. Узнав в конце 2009 г. о том, что г-жа Мисакян является адвокатом и/или представителем заявителя по делу в Европейском Суде, администрация колонии должна была указать, какое документальное подтверждение, если таковое требуется, было необходимым или достаточным для применения статуса конфиденциальности к последующей переписке между заявителем и г-жой Мисакян.

115. Следовательно, имело место нарушение ст. 8 Конвенции вследствие осуществления цензуры переписки между заявителем и г-жой Мисакян.

V.  ПРОЧИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

116. Также заявитель жаловался в соответствии со ст. 34 Конвенции на задержки в передаче ему писем от Европейского Суда, что препятствовало соблюдению им сроков, установленных Европейским Судом; в отношении отказов сотрудников колонии направить его письма в Европейский Суд; неотправки одного письма в 2009 г. и давления, предположительно оказываемого на него. Он жаловался в соответствии со ст. 5 Конвенции, на то, что он после задержания не был проинформирован о выдвинутом против него обвинении, что он не предстал перед судом для рассмотрения вопроса о его содержании под стражей. Он утверждал, в соответствии со ст. 6 Конвенции, что гражданское судопроизводство продолжалось слишком долго и было несправедливым, в частности, поскольку суды не вызвали свидетелей заявителя. Заявитель подал жалобу в соответствии со ст. 8 Конвенции о том, что обыск, проводившийся в его доме, был незаконным. В заключение, заявитель жаловался в соответствии со ст. 13 и 14 Конвенции на отсутствие эффективных средств правовой зашиты и на дискриминацию в отношении него.

117. Европейский Суд рассмотрел остальные требования по жалобе, поданной заявителем. Тем не менее, изучив все имеющиеся материалы и учитывая, что факты, на которые жалуется заявитель, входят в компетенцию Европейского Суда, Европейский Суд установил, что данные материалы не раскрывают какого-либо проявления нарушения прав и свобод, установленных Конвенцией или Протоколами к ней. Из этого следует, что данная часть жалобы является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пп. 3 и 4 ст. 35 Конвенции.

VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

118. Статья 41 Конвенции предусматривает.

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A.  Ущерб

119. Заявитель требовал сумму в размере 40 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

120. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

121. Принимая во внимание характер нарушения по данному делу и производя расчет на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю в качестве компенсации морального вреда сумму в размере 4 500 евро плюс любой налог, которым может облагаться указанная сумма.

B. Судебные расходы и издержки

122. Заявитель потребовал возмещения его судебных расходов и издержек.

123. Власти Российской Федерации оспорили это требование.

124. В соответствии с практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение ему судебных расходов и издержек только в том случае, если установлено, что такие расходы и издержки действительно имели место и являлись разумными. Европейский Суд отмечает, что заявителю была оказана правовая помощь в соответствии с правилом 92 Регламента Европейского Суда. Так как конкретная сумма требования не указана, а также не предоставлено никаких документальных доказательств понесенных судебных расходов и издержек, Европейский Суд оставляет требование по данному пункту без удовлетворения.

С. Процeнтная ставка при просрочке платежей

125. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента

НА ЭТОМ ОСНОВАНИИ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Признал приемлемой жалобу в части использования наручников в отношении заявителя, незаконности его содержания под стражей, нарушения защищенного иском-права на компенсацию, а также в части нарушения права заявителя на уважение переписки с его представителем в суде;

2. Признал жалобу неприемлемой в.остальной части;

3.Постановил, что не имело место Нарушение ст. 3 Конвенции;

4. Постановил, что имело место нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции;

5. Постановил, что имело место нарушение п. 5 ст. 5 Конвенции;

6. Постановил, что имело место нарушение ст. 8 Конвенции;

7. Постановил

(а) что государство-ответчик должно выплатить заявителю в течение трех месяцев с даты, когда Постановление станет окончательным в соответствии с п. 2 ст. 44 Конвенции, сумму в размере 4 500 (четыре тысячи пятьсот) евро, плюс любой налог, которым может облагаться указанная сумма, в качестве компенсации морального вреда; сумма должна быть конвертирована в российские рубли по курсу, действующему на дату оплаты;

(Ь) что простые проценты по предельным годовым ставкам по займам Европейского центрального банка, плюс три процента, подлежащих выплате по истечению вышеупомянутых трех месяцев и до момента выплаты;

8. Отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

Составлено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменной форме 28 октября 2010 г. в соответствии с пп. 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда

Сорен Нильсен Христос Розакис

Секретарь Секции Суда Председатель Палаты